СОДЕРЖАНИЕ
Введение……………………………………………………..………………… 3
ГЛАВА 1. СТАНОВЛЕНИЕ ИНСТИТУТА ПРИМЕНЕНИЯ
СМЕРТНОЙ КАЗНИ В РОССИИ
1.1. Русская Правда………………………………………………………….. 5
1.2. Псковская судная грамота……………………………………………….. 16
1.3. Институт Судебников 15-17 веков…………………………………….. 25
ГЛАВА 2. РАЗВИТИЕ УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
2.1. Воинский Артикул Петра Великого…………………………………… 35
2.2. Свод Законов Российской Империи…………………………………… 48
2.3. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных………………. 52
ГЛАВА 3. УГОЛОВНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО В ПЕРИОД
СТАНОВЛЕНИЯ СОВЕТСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
3.1. Правовой аспект Основ начала уголовного законодательства Союза
ССР и союзных республик……………………………………………..
62
3.2. Анализ института смертной казни по Уголовному кодексу РСФСР
и Российской Федерации……………………………………………….
77
Заключение …………………………………………………….……………… 87
Список использованных источников и литературы…………….………….. 89
Приложение ………………….……………………………………………….. 95
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы. Одной из наиболее важных задач современного развития российского государства является укрепление правопорядка и совершенствование правовой политики.
По выводам одного из ведущих криминологов страны профессора В.В. Лунеева, современная преступность в России приближается “к национальному порогу качественного и количественного насыщения, за которым “дрейфующий” уровень терпимости народа может оказаться в положении “переполненной чаши”, в связи с чем криминальность общества из криминологической и правоприменительной проблемы может превратиться в острую политическую проблему, а то и катастрофу, решение которой подталкивает общество к качественным изменениям социально-правовых и политических характеристик”. В.В. Лунеев считает, что “доминирующей криминологической тенденцией на ближайшие годы останется продолжающийся рост преступности в мире, повышение ее тяжести и общественной опасности с одновременным отставанием социально-правового контроля от растущей мобильной и мимикрирующей криминализации общественных отношений… Человеческое сообщество в конце XX века оказалось в криминальном капкане, выйти из которого без критического пересмотра устоявшихся стратегий, видимо, не удастся”. Эти неутешительные выводы уважаемого криминолога, сделанные в середине 90-х гг., к сожалению, подтверждаются весьма точно. Чудовищные террористические акты в США, взрывы жилых домов в Москве, Волгодонске, захват заложников в Беслане и целый ряд других не менее тяжких общественно опасных деяний заставляют нас признать начало 4-й мировой войны – войны с преступностью, и прежде всего с такими ее наиболее опасными формами, как терроризм, экстремизм, бандитизм.
Проблема применения смертной казни не нова. В конце XIX века известный криминалист А.Ф. Кистяковский писал в предисловии к своей работе по этой теме: “Ни один вопрос уголовного права не пользуется такой известностью и таким свойством привлекать к себе дух исследования, как смертная казнь”.
Объект исследования: выявление закономерностей, возникающих в государстве при применении судебными органами от имени государства исключительной меры наказания к лицу, признанному виновным в совершении преступления
Предмет исследования: исторический анализ норм отечественного уголовно-исполнительного законодательства, регламентирующие институт применения смертной казни, научные труды, статистические материалы.
Целью дипломного исследования: выявление уголовно-правовых особенностей смертной казни как одного из видов эффективности в предупреждении преступности.
Указанная цель исследования предопределила постановку следующих задач:
Определить предпосылки возникновения такого вида наказания – как смертная казнь;
проанализировать становление института применения смертной казни в России;
рассмотреть развитие уголовного законодательства Российской Империи;
охарактеризовать уголовное законодательство в период становления Советской республики;
провести анализ мнений сторонников и противников смертной казни.
В данной работе использованы аналитический и сравнительный методы исследования.
Следует указать, что разнообразные уголовно-правовые проблемы назначения такого вида наказания как смертная казнь и аспекты по уголовно-исполнительному законодательству исследовались такими учеными, как С.С. Алексеев, Г.Н.Борзенков, Н.М. Бочаров А.Я. Гришко, С.П. Дементьев, Р.А. Дьяченко, А.А.Захаров, О.С. Зельдова, В.Д. Иванов, А.Ф. Кистяковский, В.В. Лунев, И.Л. Марогулова, А.И. Шилов и др.
Теоретическую основу дипломной работы составили научные работы по уголовному, уголовно-исполнительному праву, криминологии.
Теоретическая и практическая значимость работы заключается в том, что ее выводы и положения могут использоваться в деятельности органов исполнительной системы и других субъектов профилактики по предупреждению преступности и в образовательных учреждениях при чтении курсов лекций по уголовно-исполнительному праву и криминологии.
Структура исследования определяется целями и задачами дипломной работы. Дипломная работа состоит из введения, трех глав, объединяющих восемь параграфов, заключения, списка источников и использованной литературы и приложения. Общий объем работы 95 страниц.
ГЛАВА 1. СТАНОВЛЕНИЕ ИНСТИТУТА ПРИМЕНЕНИЯ СМЕРТНОЙ КАЗНИ В РОССИИ
1.1. Русская Правда
Сегодня само собой разумеется, что только те действия и бездействия, которые предусмо¬трены законом как преступные, влекут за собой нака¬зание.
Древняя юстиция относилась к этому по-другому. Хотя источники права предписывали наказания за определенные действия, судьи не были жестко связаны этими предписаниями. То же самое можно сказать и о ви¬дах наказаний.
К числу наиболее распространенных наказаний отно¬силась смертная казнь. Во всех феодальных обществах средневековая юстиция считала устрашение главной целью наказания. Поэтому смертную казнь осуществля-ли в наиболее мучительных формах, говоря языком пра¬ва XVIII века, «чтоб иным на то смотря, не повад¬но было так делать». Между тем история свидетельст¬вует о том, что суровые казни не уменьшали число преступлений и не имели желаемого воздействия на насе¬ление.
Смертная казнь существовала у всех народов мира с древнейших времен. Истоками ее можно считать обычай кровной мести.
Факт существования кровной мести на Руси сомнению не подлежит.
Известия о быте, нравах и обычаях восточных славян до образования у них государства и возникновения права содержатся в древнерусской летописи и сочинениях инос¬транных авторов .
Рассказывая о древнерусских племенах, автор Началь¬ной летописи сообщил известные ему, видимо, по старин¬ным преданиям, сведения о языческих свадебных и погре¬бальных обрядах. Летописец отмечает, что эти племена «имяху об обычаи свои, и закон отец своих, и преданья, каждо свой нрав. Поляне об своих отец обычай имут кроток и тих, … а древляне живяху звериньским образом.., убиваху друг друга… Радимичи и вятичи и север один обычай имяху: живяху в лесе… си же творяху обычаи кривичи и прочий погани, не ведуще закона Божия, но творяще сами собе закон» . Из этого рассказа видно, что летописец далеко не беспристрастно и недвусмысленным образом подчеркивает превосходство культурной жизни и обычаев племени полян перед низким уровнем быта и обычаями других восточнославянских племен. Для того чтобы показать значение принятия христианства, летопи¬сец подчеркивает, что языческие племена «погани» и «жи¬вяху звериньским образом».
То, что термины «закон», «обычай» и «покон» обознача¬ют одно и то же, видно из слов летописца, рассказывающе¬го об обычаях у разных племен: «Имяхо бо обычаи свои, и закон отец своих и преданья, каждо свой нрав». Термин «закон» употребляется летописцем и для обозначения так называемых божественных правил: «…творяху обычаи кривичи и прочий погании, не ведуще закона Божия, но творяще сами собе закон».
В древнейшую эпоху у всех народов обычаи, нравствен¬ность и религия находились в тесной, неразрывной связи. По воззрению людей того времени обычаи являлись заветами богов, а поэтому нарушение их — проступок против самого божества. Отсюда месть составляла не только право, но и религиозную обязанность; ордали (испытание при помощи огня и воды) и поле (судебные поединки) назывались «судами божьими». Становится понятно, почему летописец, восхваляя полян, которые «своих отец обычая имут», и сравнивая с ними другие восточнославянские племена, живущие «звериньским обра¬зом», говорит об этих последних, что они «не ведуще закона Божия, но творяще сами собе закон». Русский летописец, объясняя различия в обычаях разных племен, придавал им характер права .
Несмотря на тот факт, что обычаи разных народов, стоящих на одной и той же ступени развития, во многих случаях не только сходны, но и почти тождественны, тем не менее обычаи каждого народа в отдельности обладают своеобразными чертами и особенностями, сложившимися под влиянием экономической и социальной жизни.
Разделение социальных норм на обычные, нравствен¬ные и религиозные при исследовании обычая затруднитель¬но. Например, кровная месть обосновывалась как с нрав¬ственных, так и с религиозных позиций и являлась моральной обязанностью.
В своем зарождении институт мести не имел никакого отношения к государству и праву. В его основе лежали общественные отношения первобытного строя. Возникно¬вение и развитие кровной мести в истории человечества характеризуется как социальное, а не биологическое явление.
Рассматривая ирокезский род, Ф. Энгельс в работе «Происхождение семьи, частной собственности и госу¬дарства» отмечал, что члены рода обязаны были оказывать друг другу помощь и защиту, «особенно при мщении за ущерб, нанесенный чужими. В деле защиты своей безо¬пасности отдельный человек полагался на покровительство рода и мог рассчитывать на это; тот, кто причинял зло ему, причинял зло всему роду. Отсюда, из кровных уз рода, возникла обязанность кровной мести, безусловно призна-вавшаяся ирокезами. Если члена рода убивал кто-нибудь из чужого рода, весь род убитого был обязан ответить кровной местью. Сначала делалась попытка к примирению; совет рода убийцы собирался и делал совету рода убитого предложение покончить дело миром, чаще всего изъявляя сожаление и предлагая значительные подарки. Если пред¬ложение принималось, то дело считалось улаженным. В противном случае потерпевший урон род назначал одного из нескольких мстителей, которые были обязаны высле¬дить и умертвить убийцу. Если это выполнялось, род убитого не имел права жаловаться, дело признавалось поконченным» .
О существовании мести у восточных славян сообщает нам летописец, который отмечал, что древляне «убиваху друг друга». Известен летописный рассказ о мести княгини Ольги за убийство ее мужа Игоря в 945 году. В летописи рассказывается, как при помощи хитрости Ольге удалось покорить древлян. Киевляне подступили к древлянскому городу. Осада длилась почти год, но без успеха. Тогда Ольга предложила древлянам мир под условием легкой дани и потребовала «от двора» в знак покорности по три голубя и по три воробья. Древляне доставили эту дань в стан Ольги. Отпустив послов, Ольга приказала своим воинам привязать к каждой птице трут и лоскут полотна, а с наступлением ночи зажечь трут и выпустить птиц. «Голуби же и Воробьеве полетеша в гнезда своя, голуби в голубники, врабьеве же под страхе: и тако возгарахуся голубницы… вси бо дворы возгоришася. И побигоша людье из града». Затем часть пленников была перебита, часть отдана в рабство дружинникам, множество людей было оставлено на положении данников.
Летописец сообщает и о неудавшейся мести Рогнеды, которая хотела отомстить Владимиру I, убившему ее отца и двух братьев и насильно взявшему ее в жены. Летописец объясняет попытку Рогнеды убить мужа ее же словами: «Сжалилася бях, зане отца моего убил и землю его полонил».
М. М. Ковалевский писал: «Месть грозила в древности личности и имуществу обидчика, но когда обидчик скры¬вался, то мститель ограничивался тем, что захватывал его имущество. Со временем вместо фактического захвата имущества утвердилось добровольное соглашение об уступ¬ке мстителю части имущества обидчика». Он отмечал далее, что в интересах сохранения мира и спокойствия «представители политической власти считают нужным ограничить право обязательного участия в мести и в ком¬позициях; не решаясь, однако, сразу отменить стародавний обычай, в силу которого все родство считает себя солидар¬ным с обиженным, они из обязательной делают месть и заменяющую ее уплату виры факультативной для отдельных родственников» .
Месть господствовала в период первобытнообщинного строя. Вместе с разложением первобытного общества и ослаблением кровных связей ослабевала и месть. Месть считалась религиозным долгом, следовательно, она могла существовать до тех пор, пока соответствовала религиоз¬ным воззрениям, и должна была отмереть тогда, когда религия осудила и запретила ее. Такой религией стала христианская, утвердившаяся в Древней Руси в конце X века. Церковь учила не проливать кровь, с появлением государства законом запрещался обычай кровной мести, но фактическое ее уничтожение в феодальном обществе оставалось утопией.
Русский историк права И. Д. Беляев приводит интерес¬ные данные о том, как осуществлялись выкуп и ограниче¬ние мести у славян: «…убийца мог вступить в договор о выкупе с родственниками убитого, но прежде этого он должен был бежать в пустыню, в дикие леса и только по прошествии 40 дней после убийства мог вступить в перего¬воры через своих родственников. Если родственники убито¬го не соглашались на выкуп, то убийца мог возобновить свое предложение через год; если во второй раз его предложение отвергалось, то по прошествии года он мог вступить еще раз в переговоры. Но если и на этот раз не было согласия, то убийца лишался всякой надежды выкупить свое преступление» .
Составители договора Руси с Византией 911 года сделали шаг в сторону смягчения кровной мести. Закон устанавливал для родственников убитого альтернативу — или отомстить убийце или потребовать выкуп. Статья 4 данного договора устанавливает ответственность за убийство иностранца (например, грека, заезжим в империю русским или русина, убитого греком на территории Ру¬си) — «пусть умрет».
Большинство исследователей отмечали, что употребле¬ние в договоре выражения «пусть умрет» соответствовало и греческому и русскому праву: по греческому праву убийца приговаривался к смертной казни судом, по русскому — виновному мстили родственники пострадавшего.
Автору представляется, что в начале ст. 4, где говорится о том, что если совершено убийство, то убийца должен умереть на месте преступления, подразумевается кровная месть. В то время кровная месть в Киевской Руси еще не была юридически полностью отменена. Но договор 911 го¬да предусматривал ее ограничение. Видимо, не только бежавший преступник, но и задержанный имел возмож¬ность откупиться от наказания. В данном случае все зависело от родственников убитого, так как закон, на наш взгляд, устанавливал для родственников убитого альтерна¬тиву — или получить выкуп или отомстить убийце. Здесь наблюдается смягчение кровной мести. Иначе трудно понять смысл этой статьи — почему в случае, если пре¬ступник был задержан, он подлежал смертной казни, а если он бежал, то имел возможность откупиться? По ст. 4 договора 911 года предусматривается не только возможность мести со стороны родственников убитого, но и преследование бежавшего преступника и предание его суду органами государства. Нужно иметь в виду и то, что месть родственников убитого могла распространяться лишь на территории Киевской Руси.
Содержание и стиль данной статьи показывают, что составители ее наглядно представляли и учитывали общес¬твенные отношения в Византии и на Руси. Статья свидетельствует о том, что составители договора вынужде¬ны были считаться с существованием на Руси пережитков древнего обычая — обычая кровной мести за убийство. Пройдет сто лет, законодатель Древнерусского государст¬ва, исходя, прежде всего, из своих интересов, ограничит круг мстителей, установит виру — денежный штраф, кото¬рый шел уже в пользу князя. Еще через некоторое время господствующий класс отменит кровную месть, заменив ее денежным штрафом, предусмотренным Русской Правдой.
По ст. 1 Краткой Правды за убийство мстят близкие родственники: «Убьет муж мужа, то мстить брату брата, или сынови отца, либо отцю сына, или братучаду, любо сестрину сынови». Древнерусское госу¬дарство возникло в IX веке, а происхождение Древнейшей Правды относится к 1016 году и представляет собой законодательный акт, созданный князем Ярославом. После смерти Ярослава (1054 год) его сыновья «отменили мщение смертью за убийство, установив денежный выкуп, а что касается всего остального, то как судил Ярослав, так решили судить и его сыновья» (ст. 2 Пространной Прав¬ды). Таким образом, кровная месть юридически отменяет¬ся государством только в середине XI века.
Итак, обычай кровной мести, перешедший из перво¬бытного строя, был санкционирован, а затем ограничен и отменен Древнерусским государством.
Еще до отмены кровной мести в X веке киевские князья усилили карательную деятельность государства, дополнили нормативные акты в направлении расширения составов преступлений и усиления наказаний. Доказательством существования смертной казни в качестве уголовного наказания может служить летописное предание о том, как князь Владимир по совету епископов вместо вир ввел смертную казнь.
В годы правления князя Владимира усилились разбои. По летописи, в 996 году «живяще же Володимер в страсе божьи. И умножишася зело разбоево». Это было результа¬том развития феодальных отношений. Разбой (или воору¬женное нападение на лиц, обладающих имуществом, их ограбление и часто убийство) представлял собой в ряде случаев не просто уголовное деяние, а акт классовой борьбы. Активные выступления этих людей были опасными для господствующего класса. Епископы посоветовали каз¬нить таких преступников: «И реша епископи Володимеру: «Се умножишася разбойници; почто не казниши их?». Он же рече им: «Боюся греха». Они же реча ему: «Ты поставлен ее и от бога на казнь злым, а добрым на милованье. Достоить ти казнити разбойника, но со испытом». Володимер же отверг виры, наче казнити разбойникы». На основании этого летописного рассказа можно считать, что князь Владимир отменил виру и ввел смертную казнь за убийство и разбой. Если принять на веру рассказ летописца, значит, еще до Владимира существовала вира, которая, по мнению В. О. Ключевского, первоначально платилась в пользу частных лиц, и только Владимир стал взыскивать ее в пользу князяк Положение В. О. Клю¬чевского о том, что Владимир первым стал взыскивать виру в пользу князя, является спорным. В летописи говорится, что епископы обратились к Владимиру с новыми советами: «Рать многа; оже вира, то на оружьи и на конях буди». И рече Володимер: «Тако буди» И живяще Володимер по устроенью отьню и дедню» . Здесь речь идет о том, что виры нужны были для приобретения оружия и коней. Поэтому епископы и советовали отменить смертную казнь и возвратиться к вирам. Значит, еще до Владимира законом предусматривалось такое наказание, как вира — денежный штраф, который шел в пользу князя. Владимир в целях борьбы с наиболее опасными преступлениями для господствующего класса, возможно и с антифеодальными, ввел смертную казнь, а затем вынужден был заменить ее денежными штрафами (вирами), превратив их снова в один из важнейших источников доходов княжеской казны.
Итак, в XI веке Русская Правда запретила кровную месть, не предусмотрев смертную казнь. По сравнению с другими памятниками феодального права система нака¬заний Русской Правды была довольно проста и мягка. Высшей мерой наказания был поток и разграбление. Некоторые исследователи отождествляли поток и разграб¬ление со смертной казнью.
Поток и разграбление как мера принуждения существо¬вал и в доклассовом обществе, но имел иной характер, чем в классовом обществе времен Русской Правды. В первобыт¬ном обществе эта мера не имела классового характера, она сводилась к изгнанию виновного, имущество которого истреблялось или оставалось внутри рода. Изгнание ви¬новного нередко вместе с его личной семьей, писал видный советский этнограф М. Косвен, представляло собой рас¬пространенную карательную меру «в случае преступлений, совершенных внутри группы, по отношению к ее сочленам.
Ставя такого преступника вне защиты, вне своего мира, группа изгоняет его из своей среды, тем самым пре¬доставляет обиженной стороне право настичь личного обидчика и отомстить ему. Впрочем, новое отношение родственного коллектива к преступлениям своих членов заставляет нередко и самого преступника бежать из своей группы» .
По Русской Правде поток и разграбление предусматри¬ваются за три вида опасных преступлений: конокрадство, разбой и поджог. В большинстве случаев объектами таких преступлений могли быть феодалы и их собственность.
С. В. Юшков считал, что сущность потока и разграбле¬ния менялась. Вначале это было изгнание и конфискация имущества преступника и членов его семьи. Но с течением времени под потоком и разграблением стало пониматься физическое истребление и уничтожение имущества .
Было предложено несколько точек зрения по вопросу, являются ли поток и разграбление одним наказанием или это два самостоятельных вида наказания. Многие ученые «поток» понимали как изгнание. «Разбойника отдавали вместе с женою и детьми князю на поток (изгна¬ние)» — писал С. М. Соловьев.
Противоречивы мнения историков и в отношении интерпретации термина «разграбление». «Разграбление» толкуется как различные виды имущественных лишений, претерпеваемые преступниками: имущество конфискуется для возмещения потерпевшему или в казну.
Наказание «поток и разграбление» возникло на основе трансформации мер общественного принуждения доклаосового общества и стало самым суровым наказанием по Русской Правде. На наш взгляд, именно этот момент является ярким свидетельством классовой направленности развития уголовной ответственности в древнерусском об¬ществе. Став оружием в руках господствующего класса, поток и разграбление, по смыслу Русской Правды, пред¬ставляют собой конфискацию имущества и обращение преступника с семьей в рабство князю.
Следующей по тяжести мерой наказания по Русской Правде была вира, предусмотренная только за убийство. Но уголовная политика феодального государства и здесь откровенно раскрывает свой классовый характер. В зависи¬мости от степени убывания социального положения потер¬певших различались следующие тарифы штрафов за убий¬ство: за дворецкого или конюшего — 80; княжеского отрока, конюха, повара — 40; княжеского тиуна, ремеслен¬ника, кормильца, кормилицы — 12; рабыни — 6; рядовича и пашенного холопа — 5,
За все остальные преступления Русская Правда пре¬дусматривала так называемую продажу — уголовные штра¬фы, размеры которых зависели от видов преступлений.
Исследование истории древнерусского права свидетель¬ствует о том, что до XI века на Руси обычным правом, а затем и законами киевских князей предусматривалась смертная казнь, которая была отменена Русской Правдой.
«Происхождение уголовного права, — писал видный советский юрист Е. Б. Пашуканис, — связывается истори¬чески с обычаем кровной мести. Несомненно, что генети¬чески эти явления близки друг другу.
Но месть становится вполне местью только потому, что за ней следует вира и наказание, т. е. и здесь последующие этапы развития, как это часто наблюдается в истории человечества, объясняют намеки, заключающиеся в преды¬дущих формах. Если же подходить к тому же явлению с противоположного конца, мы не увидим в нем ничего, кроме борьбы за существование, т. е. чисто биологического факта» .
Из утверждения Е. Б. Пашуканиса следует, что кровная месть — это чисто биологическое явление. Думается, пра¬вильнее полагать, что кровная месть представляет собой биосоциальное явление. Правильно отмечал А. С. Шля¬почников, что биологизация кровной мести лишает нас возможности не только понять последующую замену ее в классовом обществе уголовным наказанием, качественно от нее отличающимся, но и постепенное ограничение кровной мести уже в пределах родового строя — на стадии его разложения — принципом талиона, то есть нанесением равного ущерба, и ее полную замену впоследствии систе¬мой выкупа. Причина этих изменений заключается не в абстрактной «природе» человека, а в изменении матери-альных условий существования родового общества по мере его развития .
В ст. 5 Двинской уставной грамоты предусматривается назначение смертной казни только в одном случае — за кражу, совершенную в третий раз . Законодатель, уста¬навливая это суровое наказание за трижды совершенную кражу, исходил из повышенной общественной опасности преступника и реального предположения о возможности совершения кражи и в четвертый раз. Введение смертной казни за многократную кражу является также показателем обострения классовой борьбы, связанной с процессом феодализации в России.
Небезынтересно заметить, что Двинская уставная гра¬мота не устанавливает смертной казни за убийство.
«Применение смертной казни к виновным именно в повторных кражах, — отмечал русский дореволюционный криминалист С. К. Викторский, — к лихим людям, а не к иным преступникам, имело, кажется, еще одно печальное последствие: оно способствовало постепенному примирению населения со смертной казнью, до того времени противной его правосознанию» .
В литературе на протяжении длительного периода времени существует мнение, что появлением смертной казни российское законодательство обязано византийскому влиянию. Действительно, воздействие Византии на русскую жизнь в целом и на русское право в частности началось с принятия христианства на Руси. Однако, когда греческие епископы рекомендовали князю Владимиру заимствовать римско-византийскую карательную систему, включающую в себя смертную казнь, заявляя «достоит тебе, княже, казнити разбойники», — князь Владимир отнесся к их совету с сомнением и неудовольствием. «Боюсь греха!» — отвечал им русский князь .
Византийская уголовно-правовая система предусматри¬вала смертную казнь за целый ряд преступлений. Так, 17 титул Частной распространенной эклоги — основного уголовно-правового акта Византийской империи того пери¬ода — предусматривал смертную казнь за оскорбление величества и заговор против императора или империи. Смертная казнь полагалась за насилие над посвященной богу девушкой или благочестиво живущей вдовой, замуж¬ней женщиной или собственной невестой. Эта же мера наказания применялась к разведчикам, подосланным врага¬ми. Кроме того, смертная казнь назначалась за святотатст¬во и вторжение в ночное время в алтарь с целью похище¬ния священных подношений богу, а также за изготовление ядовитых веществ, убивающих людей . Нетрудно заметить, что смертная казнь устанавливалась прежде всего за государственные и религиозные преступления.
Ярославу Мудрому приписывается составление «Русской Правды», обобщившей славянское обычное право, княжеское право, судебную практику. Дальнейшая разработка кодекса произошла при Владимире Мономахе. В «Русской Правде» видно стремление к дальнейшей христианизации общества, усилению доказательности тяжб, ответственности за лжесвидетельство. В «Русской правде» отсутствует смертная казнь, широко применяются штрафы.
Русская Правда не знала смертной казни . Известный русский криминалист и историк права профессор Н. П. Загоскин писал в 1892 году: «Смертная казнь чужда правовому мировоззрению русского народа, как чуждо ему суровое отношение к преступнику вообще. «Повинную голову меч не сечет», — говорит русская пословица. Рус¬ский народ из глубины веков унаследовал себе воззрение на преступление как на «грех», «прегрешение», «несчастье». «Несчастные», «несчастненькие» — так до сих пор называ¬ет наш народ присужденных к наказанию преступников, готовый поделиться с таким «несчастненьким» последним трудовым грошем своим» .
Таким образом, впервые в истории русского государства смертная казнь законодательно была закреплена в 1398 году в Двин¬ской уставной грамоте, юридически оформившей вхожде¬ние Двинской земли в состав Московского государства. Двинская уставная грамота представляет собой один из важных памятников истории русского права, отражающий процесс образования централизованного русского госу¬дарства и формирования сословно-представительной мо¬нархии. Составлен этот документ был великим князем московским Василием Дмитриевичем.
1.2. Псковская судная грамота
Псковская судная грамота была принята на городском вече по благословению попов 5 соборов в 1397 г. Хотя, не¬которые ученые считают датой принятия грамоты 1467 г.
Псковская судная грамота по своей системе и содержанию представляла собой свод процессуального права, содержащий одновременно нормы уголовного и гражданского права.
Система грамоты включает в себя преам¬булу и три части.
Первая часть (1 – 76 статьи).
Вторая часть (77 – 108 статьи).
Третья часть (109 – 120 статьи).
Части грамоты выделяются по периоду своего внесения в закон. Они начинаются уч¬редительными законами о составе суда.
Псковская судная грамота в отличие от Русской правды, регу¬лировала главным образом вопросы граждан¬ского законодательства, а не уголовного.
Правовые институты Псковской судной грамоты: 1. гражданское право: семейные союзы; позе¬мельное владение, фактическое владение собственностью, индивидуальная и коллек¬тивная собственность; виды обязательств (поручительства, займа, поклажи, купли-продажи, мены, заклада, найма, закупничества); 2. наследственное право; 3. формы документов: установлений, удо¬стоверений, передачи прав (грамота, доска, ряднина, запись, выкупок, рукопись); 4. уголовное право.
Псковская судная грамота закрепляла перечень видов соб¬ственности и права распоряжения ею, уста¬навливала возможные виды сделок и т. д.
В грамоте четко фиксировались допусти¬мые формы договоров и способы доказатель¬ства заключения договоров в случае спора.
Псковская судная грамота впервые выделила составы государ¬ственных преступлений: I. перевет (государственная измена, наказуемая смертной казнью); 2. кромская татьба (кража из кремля, т. е. кража государственного имущества. Наказуемая смертной казнью).
Смертная казнь по Псковской судной грамоте назначалась за кражу, совершенную в третий раз и за конокрадство.
Грамота закрепляла порядок судопроизводства по уголовным и гражданским делам. Суды по Псковской судной грамоте, были сословными, т. е. компетенция судов устанавливалась не по объекту правоотношения, а по их субъектам.
Судная грамота различала суды: I. владыки; 2. вече; 3. князя и посадника; 4. тысяцкого; 5. старых и сотских; 6. братчины; 7. общий; 8. местный; 9. докладчиков.
Судьи приносили присягу по крестному целованию.
По Псковской судной грамоте стороны являлись в суд одни, без «пособников».
По Псковской судной грамоте допускались следующие доказательства: показания сви¬детелей, старожилов, соседей; грамоты; ме¬жевые знаки; крестное целование; судебный поединок.
Источники Псковской судной грамоты были названы в ее преамбуле: 1. княжеские уставы (эти уставы охватывают значительную массу правоотношений, ко¬торые в последующем систематизировала грамота); 2. грамоты Александра Невского (около 1242 г,) или Александра Тверского (1327 1337 г.) — автор их точно не из¬вестен (грамота Александра была допол¬нена архиепископом Дионисием (1382 г. )). 3. псковские пошлины, обычаи, постановления Псковского вече, которые обязательно принимались в виде письменного доку¬мента (правом предложения принять по¬становление в Пскове обладал посадник; законы принимались и отменялись на вече вместе с князем).
По подсчетам исследователей, более половины статей Псковской судной грамоты посвящено уголовному праву. Общее понятие преступления в ней расширяется в сравнении с Русской Правдой. Теперь преступными считаются всякие деяния, запрещенные уголовной нормой, хотя бы они и не причиняли непосредственного ущерба какому-нибудь конкретному человеку (например, государственные преступления, преступления против суда). Закон не содержит норм, определяющих круг субъектов преступления. По мнению большинства исследователей, Псковская судная грамота, следуя за Русской Правдой, исключает из него также холопов. Псковская судная грамота освобождала от ответственности при невиновном причинении вреда. В ней указан один пример такого освобождения от ответственности: истец и пристав не отвечали, если их приход в дом ответчика вызывал выкидыш у испугавшейся жены ответчика.
В соответствии с новым понятием преступления изменяется система преступлений. Впервые в русском праве появляются государственные преступления, во всяком случае одно из них – измена (перевет). Опасным преступлением являлся и поджог, смыкавшийся порой с изменой. Пожар в средневековом городе, опасный и сам по себе, мог быть совершен по заданию врага. Летопись доносит до нас подобный случай. В 1496 г. “загорелося на Крому в Кутного костра, и клети много погорело, и ржи много и платья,.. а зажег Чюхно, закратчися, а послаша его немцы зажече и посулиша ему дару много” .
Имущественные преступления, известные Русской Правде, теперь существенно расширяются и изменяются. Первая же статья Грамоты называет такие имущественные преступления, как разбой, наход, грабеж, кражу из закрытого помещения. Грамота знает квалифицированную кражу – в третий раз. Из текста Псковской судной грамоты нельзя определить, чем отличается разбой от находа и грабежа. В памятниках XV в. термин “разбой” сохранил значение неспровоцированного убийства с целью завладения имуществом, вооруженной засады на дорогах. Наход понимается некоторыми исследователями как разбой шайкой, однако возможно и другое объяснение: наход – это типичный пример кулачного права, нападение одного феодала на усадьбу другого. Помимо Эклоги, на которую ссылается Ю.Г. Алексеев, это мнение подтверждает и аналогичный взгляд на наход в Статуте Великого княжества Литовского 1529 г. – памятнике, очень близком Псковской судной грамоте и по географии, и по времени принятия.
Значительно меньше, чем в Русской Правде, представлены в Псковской судной грамоте преступления против личности, очевидно потому, что в Пскове продолжала действовать и сама Русская Правда. Убийству посвящены всего две статьи. Как и в Русской Правде, сурово наказание за оскорбление (вырывание бороды). Знает Псковская судная грамота и нанесение побоев.
Впервые Псковская судная грамота говорит о преступлениях против порядка управления и суда, должностных преступлениях.
Система наказаний в Псковской судной грамоте проста: известны были только два вида наказания – смертная казнь и штраф. Конкретные виды смертной казни в законе не определялись. Из летописей известно, что воров обычно вешали (эта казнь была традиционной для таких преступников и пришла на Русь из Византии), поджигателей сжигали, изменников избивала толпа, убийцам отрубали голову; известно было и утопление. Штрафы (продажи) взимались в пользу князя, часть суммы поступала в казну Пскова. Одновременно с выплатой штрафа виновный должен был возместить ущерб.
В Новгороде и Пскове продолжал существовать состязательный процесс. Вместе с тем развивается и следственная, розыскная форма процесса. Как и в Киевской Руси, в феодальных республиках существовал институт досудебной подготовки дела – свод. Подробно в Псковской судной грамоте свод не регламентировался, поскольку и в этом случае действовали нормы Русской Правды.
На процессе допускалось представительство сторон. Женщины, дети, старики, монахи, монахини, глухие имели пособников, которые должны были представлять в суде их интересы. Грамота запрещала должностным лицам выступать в качестве представителя стороны в процессе, чтобы, вероятно, не оказывать давления на суд. В случае спора о церковной земле интересы церкви представлял староста, т.е. выборный представитель верующих прихода этой церкви. Процесс начинался обычно подачей искового заявления, жалобы. Половник и его господин начинали разрешение своих споров с заклича, публичного оповещения на торгу о своих претензиях. Это объявление должно было привлечь к делу в качестве свидетелей членов общины.
Важным этапом был вызов ответчика в суд, осуществляемый публично на церковной площади в присутствии священника. В случае пятидневной неявки в суд ответчика его могли доставить на суд принудительно.
Много места в законе уделено доказательствам. Серьезную роль, особенно в имущественных спорах, играли письменные доказательства. Первое место среди них занимала запись. В отдельных случаях доказательственную силу имели и простые расписки – рядницы, доски. Среди доказательств могло быть и собственное признание.
Псковская судная грамота упоминает его, говоря о споре по договору займа. Однако в практике оно употреблялось и по уголовным делам. Большую роль в процессе играли свидетели. Различаются показания сторонних людей, соседей и послухов, являвшихся не только очевидцами, но и активными участниками процесса. Послух должен был защищать свои показания против ответчика на поединке. Неявка послуха вела к автоматическому проигрышу дела стороной, опиравшейся в доказательство своей правоты на его показания. Закон вносил известный формализм в оценку показаний послуха: несовпадение показаний истца и послуха вело к проигрышу дела. По делам о воровстве в качестве доказательства выступало “полишное”, т.е. краденая вещь, найденная у лица, заподозренного в краже. Поличное обнаруживалось во время обыска, производимого должностным лицом – приставом, вместе с которым мог присутствовать и истец. Псковская судная грамота вводит новый вид ордалий – судебный поединок, поле. Обычно он выступает в альтернативе с присягой, когда иных более веских доказательств нет. Псковская судная грамота довольно подробно рассматривает порядок проведения поединка, правила замены стороны в нем наемным бойцом. Послух не мог заменить себя бойцом. Если обе стороны, которые должны участвовать в поединке, были женщины, такая замена тоже не допускалась. Это устанавливалось в связи с тем, что в противном случае возникала возможность замены бойцом только одной стороны в поединке (при несостоятельности другой). Подобный поединок был бы заведомо неравным.
Процесс был устным, но решение выносилось в письменном виде, при выдаче его взимались судебные пошлины. Решение по делу исполняли специальные служащие князя или города.
В дальнейшем русское уголовное законодательство в определенной мере пойдет по пути византийского законодательства в части норм, предусматривающих смерт¬ную казнь.
Псковская судная грамота 1467 года значительно расширяет случаи применения смертной казни по сравне¬нию с Двинской уставной грамотой.
Смертная казнь устанавливается здесь за: 1. воровство в церкви; 2. конокрадство; 3. государственную измену; 4. поджоги; 5. кражу, совершенную в посаде в третий раз. Судя по всему, Псковская грамота, устанавливая смертную казнь за перечисленные преступления, ставила задачу избавиться от наиболее опасных для общества элементов.
В этом законодательном акте ничего не говорится о смертной казни за убийство. Известный русский историк права И.Я. Беляев писал по данному поводу следующее: «судя по характеру Псковской грамоты, вообще не отлича¬ющейся снисходительностью к преступникам и осуждаю¬щей на смертную казнь святотатцев, конокрадов и вообще даже простых воров, уличенных в третьей краже, необхо¬димо предположить, что за убийство по Псковской грамоте назначалась смертная казнь» .
В данном случае, вполне логичен вопрос: какие цели преследовала власть, устанавливая в указанных выше законах смертную казнь? Представляется, что на этой мере вплоть до конца XV века лежал отпечаток обычая кровной мести. Став официальным государственным установлением, смертная казнь преследовала прежде всего цель возмездия, а также неразрывно связанную с ним цель устрашения. Вместе с тем напрашивается мысль о том, что с образова¬нием и развитием государственности на Руси верховная власть проявляла определенную заботу о жизни, собствен¬ности и правах имущих, а также и о своей собственной безопасности. Поэтому смертная казнь применялась также в целях безопасности всего общества и относительного спокойствия граждан. Государственная власть стремилась «…дать гражданам возможность жить более мирной жизнью, не боясь каждую минуту, что их блага пострадают не только от нападений на них со стороны злоумышляю¬щих, но и от саморасправы, которая только тогда может сократиться и уничтожиться в своих проявлениях, когда люди проникнутся сознанием, что за них посягающим на их право отомстит, накажет «обидчиков» сама власть и что та же власть, с другой стороны, не попустит самоуправства и за него, в свою очередь, придется нести довольно чувствительную ответственность» .
В силу сохранности на Руси обычаев смертная казнь применялась и в случаях, не предусмотренных законами. Так Киевский князь Ростислав, прогневавшись на Григо¬рия Чудотворца,повелел связать ему руки, повесить на шею тяжелый камень и сбросить провинившегося в воду. Любопытно, что в период татаро-монгольского ига ханы выдавали русскому православному духовенству ярлыки, согласно которым священнослужители пользовались пра¬вом наказания смертью. Ярлык, выданный татарским ханом Менчу Темиром, давал право киевскому митрополи¬ту Кириллу казнить за хулу православной веры, как и за всякое нарушение предоставленных духовенству привиле¬гий. В 1230 году были подвергнуты сожжению за колдовст¬во четыре волхва. В том же году были сожжены те, кто во время голода прибегал к людоедству .
Но среди представителей верховной власти были и про¬тивники смертной казни. Всем хорошо известна заповедь Владимира Мономаха, вошедшая в пословицу: «Не убивай¬те, не повелевайте убивать, даже если кто и будет повинен в чьей-либо смерти».
И тем не менее, к смертной казни прибегали многие правители Руси в XIII и XIV веках. Так, Дмитрий Донской в 1379 году подверг смертной казни боярина Вельяминова за измену, а в 1383 году был казнен Суржский гость Некомат. Еще в 1069 году во времена Русской Правды, не предусматривавшей смертной казни вообще, князь Изяслав, овладев Киевом, послал сына своего, который предал смертной казни 70 человек, участвовавших в изгнании Изяслава из Киева. Можно было привести много и других примеров, однако и этого представляется достаточным, чтобы прийти к выводу: смертная казнь применялась на Руси издавна как в случаях, предусмотренных законом, так и тогда, когда закон о ней умалчивал. На применение этой меры наказания имели право князья и вече Новгорода и Пскова в отношении лиц, представляющих определенную опасность. Во многих случаях применение смертной казни граничило с произволом отдельных правителей .
Таким образом, автор установил, что Псковская судная грамота – это свод законов Псковской республики 14-15 веков, составленный на основании отдельных постановлений псковского веча, совета бояр, княжеских грамот, норм Русской правды и обычного права. Судная грамота отразила основные черты социально-экономической и политической жизни Псковской земли в 14-15 веках, регулировала земельные, долговые и иные имущественные отношения, наследственное право. Она охраняла права частной собственности, в особенности земельной собственности; регламентировала порядок оформления прав собственности на землю, ход разбирательств земельных споров; определяла положение крестьян-изорников. Псковская судная грамота 1467 года значительно расширяет случаи применения смертной казни по сравне¬нию с Двинской уставной грамотой.
Смертная казнь устанавливалась за следующие составы преступлений: воровство в церкви; конокрадство; государственную измену; поджоги; кражу, совершенную в посаде в третий раз. Псковская грамота, устанавливая смертную казнь за перечисленные преступления, ставила задачу избавиться от наиболее опасных для общества элементов.
1.3. Институт Судебников 15-17 веков
Распространению смертной казни на Руси в период XV-XVII вв. способствовали в немалой степени татаро-монгольс¬кие завоеватели, чьи обычаи и писаные законы в довольно большом объеме предусматривали этот вид наказания.
Наметившаяся в первой половине XV века тенденция к расширению публичного характера уголовного наказания получила свое завершение в Судебнике 1497 года, приня¬том при Великом князе московском Иване III. Этот судебник расширил сферу применения смертной казни по сравнению с Двинской и Псковской грамотами.
Смертной казнью карались: разбой, убийство, кража (повторная), клевета, убийство своего господина, измена, святотатство (в частности, хищение церковного имущес¬тва), кража холопов (возможно, кража, сопряженная с убийством), поджог, государственные и религиозные преступления.
Судебник 1550 года, примятый при Иване IV, установил смертную казнь уже за многие преступления. Например, смертная казнь назначалась: 1. за первую кражу, если вор пойман с поличным или в процессе пытки признается в содеянном; 2. за вторую кражу и второе мошенничество, если преступник признается; 3. за разбой, душегубство, ябедничество или иное «лихое дело», если преступник «ведомый лихой»; 4. за убийство господина, государствен¬ную измену, церковную кражу, поджог, если преступник «ведомый лихой». При этом в Судебнике подчеркивалось, что за перечисленные преступления смертная казнь долж¬на назначаться «без всякой пощады». Судебник предусматривает два вида процесса, по которому должен быть судим обвиняемый: розыскной (инквизиционный) и состя¬зательный. Если обвиняемый будет признан «лихим» человеком, следствие осуществляется органами сыска и преступника надо пытать, то есть вести дело по правилам розыскного инквизиционного процесса, а если он будет признан «добрым», то дело ведется по правилам состяза¬тельного процесса, то есть в судебном порядке. В целом оба судебника предусматривали смертную казнь в 12 случаях.
Судебник 1550 года был направлен на ликвидацию последствий боярского правления и дальнейшее развитие и укрепление экономических и политических позиций тех социальных групп, на которые опиралось правительство Ивана IV — дворян-помещиков, а также верхов посада.
Судебник 1550 года — документ классовой юстиции. По свидетельству Н. М. Карамзина, деяния, за которые кресть¬янина или мещанина вешали, для боярских детей влекли за собой помещение виновного в темницу или сечение батогами .
Расправляясь с неугодными ему боярами, Иван Гроз¬ный прибегал к смертным казням, которые приняли невиданный до этого на Руси размах. «Москва цепенела в страхе. Кровь лилася; в темницах, в монастырях стенали жертвы…» — писал Н. М. Карамзин .
Массовые казни осуществлялись в Москве на Лобном месте. К осужденным применялись чудовищные пытки, ставшие своего рода символом тирании царя Ивана. Казням подвергались бояре, подозреваемые в заговорах против царя. Их «виновность» устанавливалась на основе доносов, ложных показаний, а зачастую и в результате собственных признаний, выбитых путем тяжких пыток.
Из темниц на Лобное место приводились измученные жертвы тирана, оглашался приговор; помолясь Спасову образу на Спасских воротах, осужденный кланялся в четы¬ре стороны и просил прощения, а затем шел на казнь. Здесь стояли виселицы и столбы, срубы для сжигания еретиков и колдунов. На Лобном месте закапывали заживо в землю женщин, виновных в супружеской измене; сажали на кол, колесовали и четвертовали. И все это происходило на глазах многотысячной толпы.
Ближайшие сподвижники царя, Малюта Скуратов и князь Черкасский, угождая царю, часто выступали в роли палачей и отсекали головы своим политическим противникам.
Народ, присутствуя на казнях, безмолвствовал, не протестовал. И это было хуже всего, ибо народ не только не возражал против чудовищных казней, но и, судя по всему, одобрял кровавые деяния царя. «И хотя этот бешеный зверь, Иван Грозный, превратил свое царствова¬ние в подлинную оргию жестокости, убийств и похоти; хотя он был столь же труслив, как и низок, и, подозревая повсюду заговоры против своей особы, засекал до смерти тысячи своих подданных и подвергал их, — писал С. М. Степняк-Кравчинский, — таким пыткам, что даже при чтении о них кровь стынет в жилах; хотя похотливый тиран насиловал жен и дочерей бояр, умерщвляя всех, кто смел высказывать малейшее недовольство; и хотя его мерзости продолжались ни мало ни много сорок лет без перерыва, — за все время его чудовищного царствования ни разу не раздался голос протеста, ни одна рука не поднялась для сопротивления или мести за позорные надругательства.
Жертвам Ивана IV иногда удавалось спастись бегством; но историки не обнаружили ни малейшего следа какого-нибудь заговора против него. И все же эти люди не были трусы. В большей части храбрые воины, славные своими подвигами на поле брани, они часто проявляли в камере пыток и на Лобном месте необычайные стойкость и му¬жество, редкую силу духа. Но вследствие привитых им воспитанием превратных воззрений сила духа служила лишь тому, чтобы превозмочь естественный порыв к мяте¬жу и подавить возмущение, ибо униженная покорность царю была священным идеалом, незыблемым для них с ранней юности. Князь Репнин был посажен на кол, и, умирая медленной смертью в жестоких мучениях, несчаст¬ный славил царя, своего государя и убийцу» .
Увы! Трагическая ирония истории такова, что многое в ней повторяется, — в иных социальных условиях и при ином политическом режиме… Невольно возникает порази¬тельная ассоциация… Спустя четыре столетия выдающийся советский полководец И. Э. Якир, оклеветанный и пригово¬ренный к смертной казни, в момент расстрела воскликнул: «Да здравствует Сталин!» Он также прославлял своего убийцу.
Однако не следует преувеличивать количества людей, казненных при Иване Грозном, как это делается иногда. Например, Г. 3. Анашкин без ссылки на источник утвер¬ждал, что, по словам летописца, при разгроме Новгородс¬кой вольницы опричниками было подвергнуто смертной казни до 60 тысяч человек . Эти данные преувеличены в 20 раз.
Советский историк Р. Г. Скрынников на основании обстоятельного исследования предоставленного царю отче¬та руководителя опричников Малюты Скуратова о резуль¬татах карательной экспедиции в Новгород установил, что при разгроме новгородцев погибло примерно две или три тысячи человек. Всего в период массового террора оприч¬нины было казнено около четырех тысяч человек .
Если сравнивать количество казней, совершаемых в России того периода, с количеством казней на Западе в XVI веке, то можно убедиться в том, что Европа своей жестокостью значительно опережала Россию. Например, в Германии при Карле V было казнено около 100 тысяч человек. Одному лишь судье фон Карпцов пришлось вынести около 20 тысяч смертных приговоров. В Англии при Генрихе VIII было повешено 70 тысяч упрямых нищих «при общей численности населения» 4,5 млн. человек. При Елизавете I в Англии было казнено 19 тысяч человек. Наместник испанского короля Филиппа II в Нидерландах герцог Альба казнил 18 тысяч человек .
На тот факт, что в России по сравнению со странами Западной Европы смертная казнь применяется значитель¬но реже, обращал внимание австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн, дважды посетивший Россию в 1517 и 1526 годах. «Они (русские), — писал С. Герберштейн, — строго применяют меры правосудия против разбойников. Поймав их, они первым делом разбивают им пятки, потом оставляют их на два-три дня в покое, чтобы пятки распухли, а затем разбитые и распухшие (пятки) велят терзать снова. Чтобы заставить преступников сознаться в грабеже и указать сообщников злодеяний, они не применяют никакого рода пыток. Если призванный к допросу окажется достойным казни, то его вешают. Другие казни применяются ими к преступникам редко, разве что они совершили что-нибудь слишком ужасное. С. Герберштейн не знал о пытках, применяемых опричниной и санкционированных царем.
Воровство редко карается смертью, даже за убийство казнят редко, если только оно не совершено с целью разбоя. Если же кто поймает вора с поличным и убьет его, то остается безнаказанным, но только при том условии, что он доставит убитого на государев двор и изложит дело, как оно было. (Даже скотоложцы и те не подвергаются смертной казни.)
Немногие из начальников имеют власть приговаривать к смертной казни. Из подданных никто не смеет пытать кого-либо. Большинство злодеев отвозится в Москву или другие главные города. Карают же виновных по большей части в зимнее время, ибо в летнее этому мешают дела военные» .
Смертная казнь была довольно широко представлена и подробно регламентирована в Уложении 1649 года, принятом при царе Алексее Михайловиче. Хотя по отноше¬нию к этому монарху многие историки применяли часто эпитет «тишайший», жестокие уголовные наказания, пре-дусмотренные указанным законодательным актом, действо¬вавшим почти два столетия, лишний раз подтверждают мудрость известной пословицы: «В тихом омуте черти водятся».
Уложение 1649 года представляло собой свод законов крепостнической России, отражавших и закреплявших феодально-помещичьи отношения.
Система наказаний по своей жестокости вполне со¬ответствовала эпохе развитого феодального общества в России. Смертная казнь являлась основным видом уголовного наказания и устанавливалась за очень многие преступления. Санкциями, предусматривающими смертную казнь, буквально пестрело Уложение. Из-за этой «пестро¬ты» русские криминалисты, занимавшиеся исследованием смертной казни, не могли осуществить точный математи¬ческий подсчет и установить, в скольких случаях и за какие преступления Уложение устанавливало смертную казнь. Так, дореволюционный криминалист профессор А. Ф. Кистяковский утверждал, что смертная казнь пре¬дусмотрена Уложением в 54 случаях , а другой видный отечественный криминалист профессор Н. Д. Сергеевский установил 64 случая . Дело, разумеется, не в точном количественном подсчете статей, санкции которых пре¬дусматривали смертную казнь, а в выяснении характера тех преступлений, за которые она могла назначаться. Это прежде всего государственные преступления и преступле¬ния религиозные. Следует особо отметить, что не только убийство или покушение на убийство государя каралось смертной казнью, но и приготовление к такому деянию, и даже обнаружение умысла на лишение жизни царя влекло за собой смертную казнь. Смертной казнью кара¬лись также измена и бунт, поджог с целью измены, ложный донос о государственных преступлениях, приход скопом к царю и заговор против царя, ближних его людей, бояр, сокольничих, воевод. Выезд без разрешения царской власти в другое государство с целью измены царю, поджог царских грамот, подделка денег, недонесение об измене, хранение подложных царских грамот и даже обнажение оружия в присутствии царя карались смертной казнью.
Столь широкий круг государственных преступлений, виновные в совершении которых подвергались лишению жизни, объяснялся тем, что еще слишком свежо было воспоминание об ужасах смутного времени, а возрастание крестьянских волнений и бунтов заставляло представите¬лей господствующего класса ввести систему мер устраше¬ния, обеспечивающих его безопасность. Устрашительный элемент кары пронизывает весь этот законодательный акт. «Уложение 1649 года как бы видит в каждом члене общества действительного или предполагаемого «лихого человека» и спешит застращать его угрозой жестокой кары с тем, чтобы удержать от правонарушений» . «К этому времени общество и власть стали говорить совсем, что называется, на разных языках и начали подозревать друг друга» , — отмечал С. К. Викторский.
Смертной казнью наказывались и религиозные преступ¬ления, т. е. преступления против церкви. К ним относились, например, богохульство и церковный мятеж. Тягчайшими религиозными преступлениями считались: учинение драки в церкви, сопровождающейся убийством, а также обраще¬ние в басурманскую веру путем насилия и обмана.
Смертью карались особо опасные преступления против личности и собственности: убийство, отравление, поджог, повторный разбой, укрывательство опасных преступников, изнасилование ратными людьми, мучительство, торговля табаком. По подсчетам автора смертная казнь могла быть назначена за 63 преступления.
Уложение 1649 года предусматривало пять видов исполнения смертной казни. Однако правоприменительная практика не ограничивалась ими, а прибегала и к другим способам приведения в исполнение этой меры наказания. Смертная казнь подразделялась на обыкновенную, или простую, и квалифицированную. К обыкновенной относи¬лись: отсечение головы, повешение и утопление. К квали¬фицированной — сожжение, залитие горла металлом, чет¬вертование, колесование, закапывание в землю по плечи, посажение на кол и др.
Смертная казнь через повешение придавала оттенок уничижения осужденного и применялась согласно Уложе¬нию к военным, перебежавшим к неприятелю («за измену ратных дел»). Утопление применялось, главным образом, в тех случаях, когда экзекуция производилась в широких масштабах. Этот вид исполнения смертной казни был известен и ранее. Так, в 1607 году по распоряжению царствовавшего тогда Василия Шуйского до четырех тысяч пленных мятежников каждую ночь выводили сотня¬ми и убивали, ударяя дубиной по голове, а тела спускали под лед в реку Яузу. Сожжение заживо применялось к осужденным за религиозные преступления. Преступников сжигали или на обыкновенном костре, или в деревянном срубе, иногда предварительно заключив в металлическую клетку. Как вид смертной казни сожжение практиковалось на Руси уже в XIII веке. Истоки этого изуверского наказания следует искать в византийском праве. Сожжение еретиков широко практиковалось испанской инквизицией. Во второй половине XVII века сожжение в России особенно часто применялось в отношении раскольников за их упорство к «старой вере». Жертвой сожжения был известный религиозный и общественный деятель — прото¬поп Аввакум. Этот вид смертной казни осуществлялся путем сожжения на медленном огне, что представляло собой постепенное копчение преступника. В 1701 году этот способ сожжения был применен к некому Гришке Та¬лицкому и его соучастнику Савину за распространение возмутительных «тетрадей» (листовок). Обоих осужденных в течение восьми часов окуривали едким составом, от которого у них вылезли все волосы на голове и бороде и все тело медленно тлело, как воск. В конце концов их обезображенные тела были сожжены вместе с эшафотом .
На Руси, особенно при Иване Грозном, применялся и такой варварский способ смертной казни, как кипячение в масле, вине или воде. Иван Грозный казнил этим способом государственных изменников. Особенность этой лютой казни заключалась в том, что приговоренного сажали в котел, наполненный жидким веществом, вдевали его руки в специально вмонтированные в котел кольца и ставили котел на огонь, медленно подогревая жидкость. Такая казнь была сопряжена с невыразимыми муками.
К квалифицированному виду смертной казни относилось и залитие горла расплавленным свинцом. Применялся этот вид смертной казни исключительно к фальшивомо¬нетчикам. В 1672 году этот вид смертной казни был заменен отсечением обеих ног и левой руки преступника. Четвертование применялось за оскорбление государя, за покушение на его жизнь, иногда и за измену, а также за самозванство. Это была самая страшная казнь. Преступни¬ку отрубали все четыре конечности, а затем голову. Этот способ казни применялся на Руси еще в XV веке. В первой половине XVII века был четвертован самозванец Анкудинов, выдававший себя за царя Василия Шуйского, когда тот был в польском плену. Четвертование было применено и к Степану Разину.
Колесование получило широкое распространение с вве¬дением Воинского устава Петра I. Вот как описывает порядок исполнения этого вида смертной казни профессор А. Ф. Кистяковский: «Способ колесования состоял в следу¬ющем: к эшафоту привязывали в горизонтальном положении андреевский крест, сделанный из двух бревен. На каждой из ветвей этого креста делали две выемки, расстоянием одна от другой на один фут. На этом кресте растягивали преступника так, чтобы лицом он обращен был к небу; каждая оконечность его лежала на одной из ветвей креста и в месте каждого сочленения он был привязан к кресту. Затем палач, вооруженный железным четвероугольным ломом, наносил удары в часть члена между сочленением, которая как раз лежала над выемкою. Этим способом переламывали кости каждого члена в двух местах. Операция оканчивалась двумя или тремя ударами по животу и переламыванием станового хребта. Разло¬манного таким образом преступника клали на горизонталь¬но поставленное колесо так, чтобы пятки сходились с заднею частью головы, и оставляли его в таком положе¬нии умирать» .
Такой квалифицированный вид смертной казни, как закопание («окопание») заживо в землю, назначался за убийство мужа. По свидетельству подьячего посольского приказа Г. К. Котошихина, осужденная за убийство мужа зарывалась живой в землю по плечи, с завязанными за спиной руками. В таком положении осужденная находилась до тех пор, пока не умирала от голода, холода и жажды. К ней приставлялась стража, которая должна была наблюдать, чтобы никто не давал закопанной в землю пищи и воды. Прохожим позволялось только бросать деньги, которые употреблялись на покупку ей гроба и свечей. Пока окопанная оставалась жива, к ней приходил духовник, который напутствовал ее и молился о спасении ее души при заженных свечах. Смерть осужденной при окопании наступала, как правило, на второй или третий день, а иногда на седьмой, восьмой или даже на двенадца¬тый. Был случай, когда осужденная к смертной казни путем закопания скончалась только на тридцать первый день .
В романе С. Чапыгина «Степан Разин» описывается этот варварский мучительный способ исполнения смертной казни. Он применялся вплоть до середины XVIII века.
И, наконец, последним квалифицированным видом смертной казни являлось посажение на кол, которое применялось, как и четвертование, преимущественно к бун¬товщикам и «воровским изменникам». В 1614 году на кол публично был посажен сообщник Марины Мнишек Заруцкий. Этот вид казни был исключителен по своей мучитель¬ности: от тяжести тела казнимого кол медленно проникал во внутренности его и выходил наружу из груди или между лопатками. Иногда с целью усугубить мучения на колу делалась, невдалеке от его острого конца, особая перекла¬дина, которая задерживала спускание по колу тела и тем самым на день или даже на два замедляла смерть, оставляя казненного в адских страданиях; иногда во время сидения преступника на колу производился последний допрос, а священник давал напутствие .
Уложение 1649 года, закрепляя смертную казнь, в це¬лом ряде случаев не указывало ее вида; это свидетельствует о том, что в XVII веке не придавалось серьезного значения индивидуализации вины и наказания. В многочисленных исследованиях о смертной казни в России обращается внимание на тот факт, что приговоренные к смертной казни получали духовное напутствие. По Уложению, им давали шесть недель для покаяния, после чего они допускались к причастию. Казнь осуществлялась на третий день после причастия. Осужденному к смертной казни приговор зачитывался публично. К месту казни он шел с зажженной восковой свечой. По праздникам и в дни поминания царских особ не казнили.
«Не довольствуясь ужасами этих разнообразных видов смертной казни, практика еще усугубляла их квалифика¬цией, стремясь придать им как можно более устрашитель¬ный характер. Самую экзекуцию обставляли возможно большею гласностью и публичностью, устраивая торжес¬твенные процессии к месту казни, а трупы или части тела казненных выставлялись на месте казни с тем, чтобы вид казненных производил на прохожих устрашительное впе-чатление. Иногда казненные подолгу оставлялись на висели¬цах, на колу или на колесе; при четвертовании отрубленные члены выставлялись в разных концах города или прибива¬лись к деревьям, по дорогам, а голова казненного водружа¬лась в публичном месте воткнутою на кол» .
Таким образом, трудно точно установить число казненных в России во второй половине XVII и в первой половине XVIII века. Так, на протяжении трех месяцев после подавления восстания Степана Разина «наводили порядок» карательные экспеди¬ции. Всех уличенных в сколько-нибудь отдаленном участии в восстании немедленно вешали, четвертовали, колесовали, сажали на кол и т. д. Только в одном Арзамасском уезде было казнено свыше 10 тысяч человек.
ГЛАВА 2. РАЗВИТИЕ УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
2.1. Воинский Артикул Петра Великого
Удивительно, что ужасы повешения, колесования, чет¬вертования и другие изуверские способы смертной казни нисколько не возмущали общественное мнение, не противоречили правосознанию масс. Ужасы смертной казни не производили какого-либо потрясающего впечатления, не вызывали протеста и отвращения, писал русский дореволю¬ционный криминалист профессор Андрей Антонович Пионтковский, на палача не смотрели с презрением. Его роль как исполнителя закона признавалась почетной, и бывали случаи, когда в качестве палачей выступали лица из «общества», занимающие то или иное видное служебное положение, даже сам Петр не чуждался этой роли и, как известно, собственноручно отсек головы у пяти стрель¬цов .
По свидетельству современников, при Алексее Михай¬ловиче было казнено в течение нескольких лет 7000 чело¬век, причем бывали случаи, когда число казней в один день достигали 150. При Петре I число казненных считали сотнями, и бывали случаи, когда в течение месяца подвергали казни более 1000 человек, В 1698 году только за один месяц было казнено 1166 человек.
Законодательство эпохи Петра I чаще обращается к смертной казни по сравнению с Уложением 1649 года. Воинские артикулы Петра I и другие многочисленные уголовно-правовые акты этого периода насчитывают при-менение смертной казни в 123 случаях . Цель этой кары состояла в устрашении, а вся карательная система петровс¬кой эпохи была в целом «устрашительной». По подсчетам Н. Д. Дурманова и П. С. Ромашкина, смертная казнь предусмотрена в 74 артикулах из 209 в качестве безусловного наказания и 27 артикулах как наиболее тяжкое наказание наряду с другими наказаниями, т. е. альтернативно. Кроме того, смертная казнь установлена в «Патенте о поединках и зачинании спор» и упоминается в ряде других законов «Сколько бы голов ни приходилось снять с плеч, кому бы ни принадле¬жали эти головы, — писал профессор Н. Д. Сергеевский, — они должны были свалиться без всяких рассуждений, на страх другим, ради истребления враждебных государствен¬ному порядку сил» .
Сами осужденные к смертной казни и все общественное мнение были проникнуты сознанием того, что казни совершаются во имя устрашения. Например, во время одной из казней взбунтовавшихся стрельцов стрелец Оброська Петров «…ибо к той казни шедши, дерзновенно при своем прощении перед всем народом голос его со слезами о тех воровских своих винах чистое покаяние свое приносил, объяви подлинно, что поистине он такой понос¬ной смерти достоин, и чтобы другие, на его смерть смотря, явно казнились, и перед от такого погибельного случая и от действия себя оберегали». Помимо преступлений, за которые предусматривалась смертная казнь Уложением 1649 года, а оно продолжало действовать и в петровскую эпоху, смертная казнь назначалась еще за 13 видов: измена, богохульство, идолопоклонничество, чародейство, чернокнижество, святотатство, сопротивление начальству, раздирание и вычернение указов, препятствование исполне¬нию казни, неправосудие, лихоимство, лжеприсягу, расхи¬щение, подлог, поединок, изнасилование, мужеложство, блуд, разбой, грабеж, похищение денег из кошелька и др.
Введение смертной казни за отдельные преступления обосновывалось государственными интересами. Когда Петр I начал строительство флота, столь необходимого для укрепления могущества России и способного «прорубить окно в Европу», он обратил свои заботы на сохранение леса, который нужен был для кораблестроения. В этих целях 19 ноября 1703 года был издан указ, запрещающий в определенных местностях рубку леса. За порубку же дубового леса виновные карались смертной казнью. Однако, как установил автор, что на практике смертная казнь за порубку леса практически не применялась.
В эпоху Петра I широко применялась смертная казнь по жребию. Так, за драку на спорных землях двадцатого по жребию убивали.
Такое обилие санкций в законодательстве Петра I, предусматривающих смертную казнь, наводит на мысль о чрезмерной жестокости этих законов. Однако жестокость петровского законодательства «это — не бесцельная жес-токость, практикуемая всегда и во чтобы то ни стало, это сознательная политика, проводимая во имя охраны госу¬дарственного порядка. Правда, этому порядку приносилось в жертву все; его интересы нередко совершенно заглушали интересы личности, нравственности и прочее, откуда, на наш взгляд, и вытекало потом так много болезненных последствий для правильного роста нашего общественного развития», — писал крупный исследователь законодатель¬ства петровской эпохи профессор А. Н. Филиппов .
Петр I, вошедший в историю как великий преобразователь России, боролся с варварством варварскими же методами. Огромные успехи были достигнуты путем жесто¬чайшего угнетения народа. Петр 1 и его сподвижники были убеждены в целесообразности жесточайших наказаний для коренных преобразований России. Так, Петр I в приложе¬нии к письму от 12 апреля 1708 года, давая указания Долгорукому, писал, что ему следует «самому ж ходить по тем городкам и деревням, которые пристают к воровству, и оные жечь без остатку, а людей рубить, а заводчиков на колеса и колья (колесовать и сажать на кол), дабы тем удобнее оторвать охоту к приставанию… к воров¬ству людей, ибо сия сарынь, кроме жесточи, не может унята быть» . Таким образом, деспотичность Петра про¬являлась в том, что он «…кровью заставлял расплачиваться тех, кто оказывал непослушание» .
И все же смертная казнь в эту эпоху применялась значительно реже, чем предусматривалась в законодатель¬стве, зачастую она заменялась другими наказаниями, за многие виды преступлений вообще не применялась. По-следнее обстоятельство лишний раз свидетельствует о том, что в петровскую эпоху идея устрашения достигла своего апогея.
Человек в этот период был целиком порабощен госу¬дарством. В нем не видели личность, обладающую честью, достоинством и рядом других социальных ценностей, требующих охраны со стороны государства и закона. Человек рассматривался лишь как материал, «который может быть годен государству для достижения его целей и который поэтому заслуживает государственной защиты, но который одновременно, а именно при впадении человека в преступление, теряет для государства всякую цену, и с которым оно вольно поступать, как ему заблагорассу¬дится» 3.
Воинский артикул определял способ исполнения смерт¬ной казни в 56 случаях, а в остальных не указывал его, предоставляя усмотрению суда.
Артикул предусматривал три вида смертной казни — аркебузирование, или расстрел, обезглавливание и пове¬шение.
Аркебузирование введено было только для военнослу¬жащих. Этот способ смертной казни лишен признаков опозорения и не покрывал бесчестием имя расстрелянного. Применялся в 7 случаях.
Обезглавливание осуществлялось на плахе или на бревне мечом, а не топором, как это делалось до Петра I. Обезглавливание указано в 11 случаях. По свидетельству современников, во время казни стрельцов в Москве на Лобном месте Петр в нескольких случаях сам выполнял функции палача.
Повешение предусматривалось Воинским артикулом в 25 случаях. Оно являлось одним из древнейших способов применения смертной казни в России. К повешению прибегали на Руси еще задолго до того, как упоминание о смертной казни появилось в законе. Повешение, или вершение, представляло собой самый позорный вид смерт¬ной казни. Об этом способе говорилось и в Уложении 1649 года, и во многих последующих законодательных актах. В литературе можно встретить такое выражение: «Виселица была символом феодальной карательной систе¬мы». И, по сути дела, это действительно так.
Виселица устраивалась в виде двух столбов, соединен¬ных вверху перекладиной, или в виде букв «Г» и «Т». Иногда сооружались большие и длинные виселицы, на них вешали одновременно несколько осужденных; пользова¬лись также деревьями, на которых вешали по дорогам разбойников.
Наконец, бывали случаи повешения на плавучих висе¬лицах-плотах, пущенных по течению больших рек. К пове¬шению прибегали чаще, чем оно предусматривалось в зако¬не, к нему обращались при подавлении бунтов, восстаний и крестьянских волнений, а также в случаях, когда хотели устрашить толпу видом повешенных, трупы которых долгое время оставались на виселицах.
Исключительной жестокостью характеризовалось уго¬ловное законодательство периода царствования Анны Иоановны (1730— 1740) и временщика Бирона. Вот как описывает этот период русский историк В. О. Ключевский: «Казнями и крепостями изводили самых видных русских вельмож Голицыных и целое гнездо Долгоруких. Тайная розыскная канцелярия, возродившаяся из закрытого при Петре II Преображенского приказа, работала без устали, доносами и пытками поддерживая должное уважение к предержащей власти и охраняя ее безопасность; шпи¬онство стало наиболее поощряемым государственным слу¬жением. Все казавшиеся опасными или неудобными под¬вергались изъятию из общества, не исключая и архиереев; одного священника даже посадили на кол. Ссылали массами, и ссылка получила утонченно жестокую разработ¬ку» .
Система наказаний включала в себя смертную казнь в виде отрубания головы, повешения, колесования, сажания на кол и сожжения; политическую смерть, кнуты, плети, батоги, шпицрутены; ссылку на галеры; каторжные работы; ссылку на поселение в Сибирь и другие места.
Смертная казнь считалась лучшим средством для достижения порядка и справедливости. По рекомендации представителей церкви она могла применяться к лицу, достигшему двенадцатилетнего возраста.
К существовавшим ранее способам применения смерт¬ной казни прибавилось еще подвешение на крюк за ребро, при котором железным крюком протыкали бок преступни¬ка с таким расчетом, чтобы крюк захватил ребро: казни¬мый должен был висеть боком со свешенными вниз руками, головою и ногами .
25 ноября 1741 года на русский престол взошла дочь Петра I Елизавета.
Известный историк второй половины XVIII века князь М. М. Щербатов утверждал, что Елизавета Петровна, отли¬чавшаяся особенной набожностью, «идучи на свержение с престола Иоанна Антоновича, где крайняя ей опасность представлялась», усердно молилась перед этим богу и дала обет во все свое царствование, если ей удастся взойти на престол, никого не лишать жизни.
Современники то же самое рассказывали в начале XVII века и про царя Бориса Годунова: говорили, будто Годунов при восшествии своем на престол торжественно обещал в течение пяти лет не утверждать ни одного смертного приговора .
Однако Елизавета Петровна только в 1744 году в опуб¬ликованном 7 мая сенатском указе предписала прекратить на территории России экзекуции над осужденными к смер¬тной казни, заменив эту меру другими видами наказания. «Усмотрено в Правительствующем сенате, — говорится в этом указе, — что в губерниях и в провинциях, и в горо¬дах, також и в войске и в прочих местах Российской империи смертные казни и политическую смерть чинят не по надлежащим винам, а другим и безвинное. В силу этого указ повелевал для лучшего рассмотрения присылать в Сенат «обстоятельные перечневые выписки» из всех дел, по которым состоялись смертные приговоры, и до получе¬ния из Сената соответствующих указов в исполнение этих приговоров не приводить, руководствуясь тем же правилом и в «будущее время». Из смысла этого документа вытекает, что смертная казнь не была отменена при Елизавете, но было приостановлено действие этого вида наказания — впредь «до указа».
Приостановление исполнения приговора к смертной казни до особого указа Сената привело к тому, что тюрьмы оказались переполнены людьми, осужденными к этому суровому виду наказания. И только через десять лет, 30 сентября 1754 года, издается указ, в котором подтвер¬ждается, что «приговоренным к смертной казни смертной экзекуции до рассмотрения и точного о них указа не чинить», а для того, чтобы осужденные не оставались безнаказанными, — предписывается ссылать их в Рочервик и в иные места, подвергать жестокому наказанию кнутом, рвать ноздри и клеймить словом «вор».
Весь гуманизм и добрые пожелания Елизаветы лопа¬лись как мыльные пузыри в результате замены смертной казни «жестоким наказанием кнутом». По ироническому и довольно меткому замечанию князя М. М. Щербатова: «кнут палача — горше четвертования», ибо наказание кну¬том обрекало осужденного на медленную и мучительную смерть.
В 1754 году была создана седьмая по счету, начиная с конца XVII века, кодификационная комиссия, в задачу которой входило составление проекта нового уложения. В апреле 1755 года комиссия направила в сенат две части проекта: «судную» и «криминальную».
Сенат одобрил обе части проекта и представил их на утверждение императрице. Однако Елизавета Петровна их не утвердила. Ее смущала опять-таки смертная казнь, изобиловавшая в криминальной части проекта. Кроме обыкновенных видов смертной казни — отсечения головы и повешения, в проекте фигурировали сожжение, колесова¬ние, залитие горла раскаленным металлом, повешение за ребро и, наконец, неведомая ранее русскому уголовному законодательству — разорвание на части пятью лошадьми, назначаемое за тяжкие политические преступления. Смерт¬ная казнь по проекту могла назначаться даже за кражу на сумму свыше 40 рублей и за любую кражу, совершенную в третий раз. Указы Сената от 25 мая и 18 июня 1753 года предписывали заменять смертную казнь другими наказани-ями — вечной ссылкой на каторжные работы после пуб¬личного наказания кнутом и клеймения. Практически смертная казнь сохранялась только за государственные, воинские и карантинные преступления.
Таким образом, несмотря на все попытки Елизаветы отменить смертную казнь, ее благие намерения в решении этого вопроса привели лишь к формальному исключению смертной казни, ибо она оставалась в замаскированном виде — в форме засечения кнутом, плетьми, батогами, розгами.
Гуманные побуждения русской императрицы не нашли поддержки ни у дворянства, ни у представителей тогдаш¬ней чиновничье-бюрократической системы. Напротив, вы¬звали определенное противодействие воплощению идеи об отмене смертной казни. Да и сама императрица не была последовательна в реализации своего замысла, ибо прово¬димая ею линия на отмену смертной казни характеризова¬лась известной двойственностью. Об этом свидетельствуют сопоставление и анализ ряда изданных по ее велению законодательных актов. С одной стороны, она считала необходимым сохранение смертной казни для устрашения разбойников, а с другой — довольно четко выражала отвращение к смертным казням и приостанавливала их.
В эпоху царствования Екатерины II появляются новые идеи как о наказании вообще, так и о смертной казни в частности. Эти идеи получили воплощение в екатерининс¬ком Наказе 1767 года. Он представлял собой концентриро¬ванное выражение идей «просвещенного абсолютизма».
Екатерина проводит мысль о необходимости соответст¬вия наказания преступлению и о назначении различных наказаний за различные преступления.
Цель наказания, по мнению Екатерины, состоит не в том, «чтоб мучить тварь чувствами одаренную; они на тот конец предписаны, чтоб воспрепятствовать виноватому, дабы он впредь не мог вредить обществу, и чтобы отвратить граждан от соделания подобных преступлений». Несколько статей Наказа посвящено и смертной казни. Екатерина ставит вопрос в такой плоскости: «смертная казнь полезна ли и нужна ли в обществе для сохранения безопасности и доброго порядка?»
А в следующей статье дает ответ на этот вопрос, вполне ясный и определенный. «Опыты свидетельствуют, что частое употребление казней никогда людей не сделало лучшими: чего для если Я докажу, что в обыкновенном состоянии общества смерть гражданина ни полезна, ни нужна, то Я преодолею восстающих против человечества. Я здесь говорю: в обыкновенном общества состоянии: ибо смерть гражданина может в одном только случае быть потребна, сиречь, когда он лишен будучи вольности, имеет способ и силу могучую возмутить народное спокойство. Случай сей не может нигде иметь места, кроме когда народ теряет, или возвращает свою вольность, или во время безначалия, когда самые беспорядки заступают место законов. Двадцать лет государствования Императрицы Елизаветы Петровны подают отцам народов пример к подражанию изящнейший, нежели самые блистательные завоевания». А в следующей статье говорит¬ся: «не чрезмерная жестокость и разрушение бытия человеческого производит великое действие в сердцах граждан, но непрерывное продолжение наказания». И на¬конец: «Смерть злодея слабее может воздержать беззако¬ния, нежели долговременный и непрерывно пребывающий пример человека, лишенного своей свободы для того, чтобы наградить работою своею чрезо всю его жизнь продолжаю¬щеюся вред им сделанный обществу. Ужас, причиняемый воображением смерти, может быть гораздо силен, по забвению в человеке природному оной противустоять не может. Правило общее: впечатления во человеческой душе стремительные и насильственные тревожат сердце и пора¬жают, но действия их долго в памяти не остаются. Чтобы наказание было сходно с правосудием, то не должно тому иметь большего степени напряжения как только, чтоб оно было довольно к отвращению людей от преступления. Итак, я смело утверждаю, что нет человека, который бы хотя мало подумавши, мог положити в равновесии, с одной стороны преступление, какие бы оно выгоды не обещало; а с другой всецело и со жизнию кончающееся лишение вольности» .
Из этих положений Наказа становится очевидным, что хотя Екатерина II была противницей смертной казни, однако допускала возможность ее применения в двух случаях: 1) если преступник, не будучи казнен, сможет и из места своего заключения «возмутить народное спокойствие»; 2) если «самые беспорядки заступают место законов», что бывает только во время «безначалия». Но если смертная казнь по Наказу принципиально допустима и может применяться во время беспорядков или во время «безначалия», то тем самым, как справедливо отмечал профессор Б. С. Ошерович, «открывался большой простор для ее применения, ибо при желании самые скромные требования народа, предъявляемые царским властям, мог¬ли быть признаны выражением безначалия и беспоряд¬ка» .
К вышеизложенному следует добавить, что в одной из статей Наказа, развивая свои соображения о смертной казни, Екатерина заявляет, что «гражданин бывает достоин смерти, когда он нарушает безопасность даже до того, что отнял у кого жизнь, или предпринял отнять». Другими словами, наказание смертной казнью рассматривается ею как «обратное воздаяние».
Таким образом, в Наказе наличествует определенная двойственность в оценке смертной казни. И эта двой¬ственность позволяет увидеть, что автор таких идей о смертной казни в своей практической деятельности окажется далеко не на высоте гуманности и высшей целесообразности, а «его дела, при первом же удобном случае, разойдутся со словом против смертной казни и будут скорее сочетаться с другим, хотя кратким, но более соответствующим природе автора» .
Прогрессивные и гуманные идеи Наказа не повлияли на законодательство о смертной казни и практику ее примене¬ния в этот период.
Например, 17 августа 1764 года Екатерина издала Манифест о казни путем четвертования подпоручика Смоленского пехотного полка Василия Мировича, органи¬зовавшего вместе с другими офицерами заговор в целях освобождения из Шлиссельбургской крепости заточенного в ней слабоумного царевича Ивана Антоновича (сына императрицы Анны Леопольдовны) и провозглашения его императором , А 13 февраля 1766 года в изданной по указанию Екатерины Инструкции землемерам прямо ука-зывалось на применение смертной казни за ряд преступ¬ных деяний с выводом дел о них из общей подсудности и передачей в военные суды.
При подавлении пугачевского восстания граф Никита Панин предлагал на виселицах и колесах «казнить злодеев и преступников подлого состояния, не останавливаясь за изданными о удержании над преступниками смертной казни Всемилостивейшими Указами».
Таким образом, у Екатерины слова резко расходились с делом; стремление казаться в глазах передовой мировой общественности прогрессивной и гуманной правительни¬цей, заигрывание с Вольтером и Дидро находилось в рез¬ком противоречии с условиями русской действительности второй половины XVIII века, характеризующейся усилени-ем крепостнического гнета и нещадной эксплуатацией народа.
И тем не менее, идеи, высказанные в Наказе, имели широкий общественный резонанс и получили распростра¬нение в передовых слоях России той эпохи. Если реакци¬онные круги русского общества, дворянство и чиновничье-бюрократический аппарат не восприняли идей Наказа и не собирались вносить изменения в уголовное законодательст¬во на его основе, то основные прогрессивные положения этого документа оказали огромное влияние на формирова¬ние новых уголовно-правовых взглядов целого ряда поко¬лений.
Справедливости ради следует отметить, что вся жесто¬кость уголовных наказаний в русском государстве в XVII и XVIII веках не идет ни в какое сравнение с жестокостями испанской инквизиции, ужасами «Каролины» и прочими изощренными формами мучительных наказаний, предус¬мотренных уголовным законодательством средневековых государств Западной Европы. Профессор Н. Д. Сергеевский справедливо отмечал: «грубы и жестоки были формы смертной казни в России, но до такого разнообразия и утонченности способов лишения жизни преступников, до таких сложных приспособлений к увеличению страдания преступника, какие мы находим в Западной Европе, наше отечество никогда не доходило» .
Во второй половине XVIII века в русском уголовном законодательстве наблюдается тенденция к сокращению смертной казни, а на практике — к ограничению ее применения.
Если в XVII и первой половине XVIII века система наказаний соответствовала существовавшим феодально-крепостническим отношениям и не вызывала протеста даже со стороны многих прогрессивных мыслителей эпохи, то во второй половине XVIII века картина резко меняется. «Прогрессивность тех или иных взглядов по вопросам уголовного права, — писал профессор М. Д. Шаргородский, — определялась в этот период отношением к телес¬ным и членовредительским наказаниям, отношением к тре¬бованиям отмены или ограничения применения смертной казни и уничтожения различных наказаний для разных сословий. Эти специальные требования неизбежно соеди¬нялись с общеполитическим требованием отмены кре¬постного права» .
Передовые русские мыслители рассматриваемого пери¬ода находились под воздействием прогрессивных идей западноевропейских просветителей XVIII века. Развивая их учение, они старались преломить его под углом зрения российской действительности, исходя из экономических и политических условий России.
Первым русским профессором-юристом, в чьих трудах получили выражение политико-правовые взгляды просвети¬телей второй половины XVIII века, был С. Е. Десницкий (1740 — 1789). Среди его многочисленных работ далеко не последнее место занимает книга «Слово о причинах смертных казней по делам криминальным».
В ней он выступает ярым противником смертной казни и весьма аргументированно утверждает, что «…нет в свете кроме смертоубийства иного греха, который бы в чувство¬вании непристрастных и посторонних зрителей заслуживал смертного наказания». Ярым противником смертной казни был и А. Н. Радищев. В «Проекте для разделения Уложе¬ния Российского» он указывал: «аксиомою поставить можно, что казнь смертная совсем не нужна (разве из сожаления и по выбору преступника), что всякая жесто¬кость и уродование не достигают в наказании своей цели» . В книге «Житие Федора Васильевича Ушакова» А. Н. Радищев утверждал, что «…смертное наказание не может быть ни полезно, ни нужно в государстве» а в трактате «О человеке» содержится обращение к зако¬нотворцам: «А ты, о превратнейший из всех, ибо употреб¬ляешь насилие власти, о законодавец тигр. Почто дерзаешь уродовать богообразие человека» . В «Проекте для разде¬ления Уложения Российского» сказано также: «Польза наказания телесного есть (по крайней мере для меня) проблема недоказанная. Оно цели своей достигает ужасом. Но ужас не есть спасение и действует лишь мгновен-но» . В предлагаемой им системе наказаний смертная казнь отсутствует.
Другой прогрессивный общественный деятель России того периода, товарищ и соученик А. Н. Радищева в период учебы в Лейпциге, Ф. В. Ушаков также был противником смертной казни. В своей книге «О праве наказаний и о смертной казни» он ставит вопрос: «Смертная казнь, нужна ли и полезна ли в государстве, то есть в обществе людей, законами управляемом?» И отвечает на него так: «…смертная казнь никогда долговременного не производит впечатления и, поражая сильно и мгновенно души, бывает тем и недействительна» . Ф.В.Ушаков был противником признания возмездия целью наказания. Наказание должно исправлять человека, а «…смертная казнь удивляет, но не исправляет; она окрепляет, но не трогает; но впечатление медленное и продолжительное оставляет человеку полную власть над собою. Он соображает, сравнивает; следователь¬но, сие впечатление по существу своему есть действитель¬нее, и тем полезнее. А если продолжительное впечатление глубокие в сердце человеческом оставляет черты, то долженствует следовать, что оно действует на человека сильнее» .
Но в этот период были и иные взгляды. Так, князь М. М. Щербатов (1733 — 1790) выступал за максимально суровые уголовные наказания, ибо строгость наказания, по его глубокому убеждению, сдерживает людей от соверше¬ния преступлений. В своем трактате «Размышления о смер¬тной казни» М. Щербатов критикует путь, по которому движется русское законодательство. «Европа, — писал он, — видела сочинение Беккариа, воздала достойную хва¬лу его человеколюбивым мыслям, но оным нигде, кроме России, не последовали (намек на Наказ Екатерины.)… Отцеубиец, разбойник, смертоубиец, обагренный кровью своих братьев, достоин ли какого милосер¬дия?» , — вопрошает М. Щербатов и отвечает отрицатель¬но. По его мнению, естественное право, «сходствуя с бо¬жественным законом», должно допускать смертную казнь. Эту меру следует применять также и в отношении «богохульца и развратника веры», «и предателя отечества».
М. Щербатов старался доказать, что смертная казнь — наиболее действенное наказание, и свои сообщения о целе¬сообразности и незаменимости смертной казни он обосно¬вывал ссылками на историю Древнего Рима. «Римляне, писал он, — никогда ни жестоким, ни варварским народом не почитались, а, однако, часто видели и казни, и в самых играх их… убиение и издыхание гладиаторов. Сам народ получал не жестокость, а твердость и безбоязненность смерти» .
Сторонником смертной казни в русском уголовном законодательстве был и выдающийся русский поэт В. А. Жуковский (1783 — 1852). В статье «О смертной казни» он писал: казнь «не иное, что как представитель строгой правды, преследующей зло и спасающей от него порядок общественный, установленный самим богом. Смер¬тная казнь, как угрожающая вдали своим мечом Немизида, как страх возможной погибели, как приведение, преследу-ющее преступника, ужасна своим невидимым присутстви¬ем, и мысль о ней, конечно, воздерживает многих от злодейства» . В. А. Жуковский, выступая против публично¬го совершения казни, полагал, что смертной казни следует придать «образ величественный, глубоко трогающий и ужа¬сающий душу». Анализируя статью В. А. Жуковского «О смертной казни», Н. Г. Чернышевский не без иронии заметил, что она — «прекрасное свидетельство того, что идеализм и возвышенность чувств не мешают практической основательности» .
Таким образом, проблема «За и против смертной казни» довольно четко вырисовывается в общественно-политической мысли второй половины XVIII века.
2.2. Свод Законов Российской Империи
В начале XIX века прогрессивные идеи в области уголовного права высказывались многими представителями передового дворянства, а также видными русскими крими¬налистами. Среди них были и ярые противники смертной казни. Так, видный русский юрист И. В. Лопухин, веря в исправимость даже самого закоренелого преступника, отрицательно относился к применению смертной казни даже и при исключительных обстоятельствах. «Она (смерт¬ная казнь), по моему мнению, бесполезна,— писал он. — Тяжкие наказания и заточения, употребляе¬мые вместо смертной казни, при способах… исправления наказуемых, сохраняя их всегда на полезную для госу¬дарства работою службу, столь же могут примером устрашать и удерживать от злодеяния, если еще не больше, как смертная казнь» , Другими словами, И. В. Лопухин отдавал предпочтение лишению свободы, соединенному с трудом осужденных.
Автор установил, что резко отрицательное отношение к смертной казни прослеживается в трудах декабристов, особенно у П.И. Пестеля и Н.И.Тургенева.
П.И.Пестелем была разработана целая система будущего уголовного законодательства. Он был противником смертной казни. Считая, что лишение жизни другого человека допустимо лишь в условиях необходимой оборо¬ны, П.И. Пестель был убежден, что государство не облада¬ет правом лишать жизни даже преступника. Применяя смертную казнь, государство выходит за пределы необхо¬димости «бессовестно и зловластно», полагал он. Ведь ошибаться свойственно всем, в том числе и судьям. В результате этого невиновный человек может быть привлечен к уголовной ответственности и необоснованно осужден. Поэтому следует назначать такие наказания, которые позволили бы исправить ошибку суда. Смертная казнь исключает возможность исправления судебной ошиб¬ки… «Всякое наказание, — писал Пестель, — должно быть налагаемо таким образом, чтобы возмездие, вознагражде¬ние или удовлетворение были возможны. Смертная же казнь, соделывая всякое возмездие совершенно невозмож¬ным, по одной уже этой причине никогда уже не должна быть употреблена» .
Принципиальным противником смертной казни был и Н. И. Тургенев. «Императрица Елизавета Петровна унич¬тожила смертную казнь, — писал он. — Говорят, что суеве¬рие было причиною сего.
Поспешим с благоговением почтить суеверие такого рода, — если бы монархи не имели других недостатков, кроме подобных, то народы были бы счастливы. В неу¬добности и жестокости кнута согласны. Уничтожение оного желают многие. Но почтим уничтожение и смертной казни и ограничим уголовные наказания простым заклеймением. Пусть такой закон милосердия ознаменует цар¬ствование Александра» .
Свод законов Российской империи 1832 года, вступив¬ший в действие 1 января 1835 г., впервые довольно четко определил пределы применения смертной казни. Она могла назначаться только за наиболее тяжкие виды государствен¬ных преступлений и лишь в тех случаях, «когда оные по особой их важности предаются рассмотрению и решению Верховного уголовного суда». Смертная казнь также допускалась за карантинные преступления, указанные в карантинном Уставе 1832 года. И, наконец,— за воинс¬кие преступления, совершенные во время военного похода, перечисленные в Полевом уголовном уложении. Смертную казнь за воинские и карантинные преступления могли назначать только военные суды.
В 1833 году в особом секретном комитете обсуждался вопрос о применении смертной казни к ссыльным в Сиби¬ри, где тогда находилось множество декабристов. Однако по высочайшему повелению Николая I применение смерт¬ной казни допускалось только за совершение каторжными преступлений «политического оттенка».
Свод Законов Российской Империи – плод систематизации русско¬го права, проведенной сотрудниками Второго отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии под руководством М. М. Сперанского.
Свод Законов Российской Империи, состоявший из 15 томов и вклю-чающий только действующие узаконения, был составлен к 1832 г. и получил статус за¬кона с 1835 г. Статьи Свода Законов Российской Империи содержали ссылки на соответствующие акты из Полного собрания законов Российской империи, а для каждой статьи составлялся комментарий, но-сивший значение толкования, но не имевший силы закона.
Впоследствии Свод Законов Российской Империи издавался в полном объеме в 1842 г. и 1857 г., а в неполном — в 1833 г., 1876 г. 1885 г., 1886г. 1887 г., 1889 г.
Кодификация права привела к образова¬нию следующих отраслей: 1. гражданское право (X том) — укрепление права собственности, деление имущества на движимое и недвижимое, обязатель¬ственное право; 2. семейное право (книга первая) – установле¬ние брачного возраста (мужчины — 18 лет, женщины 16 лет), признание законным браком церковного, расторжение брака в немногих случаях церковью, статус же¬ны определялся статусом мужа, дети де¬лились на законных (рожденных в браке) и незаконных (рожденных вне брака); 3. наследственное право — наследование по завещанию либо по закону, духовное за¬вещание, составленное лицом не моложе 21 года, письменная форма завещания, при отсутствии завещания переход иму¬щества по закону; 4. уголовное право (XV том) состояло из 11 разделов, включающих понятия пре¬ступлений (против веры, государственных, против порядка управления, должностных, против законов о состоянии, против жизни, здоровья, свободы, чести, собственности частных лиц), наказания за которые делились на: а) уголовные — лишение всех прав состоя¬ния и сочетание со смертной казнью либо со ссылкой на каторжные работы или на поселение в Сибирь, на Кавказ; б) исправительные — ссылка, передача в исправительные арестантские роты, заключение в крепость, тюрьму, смири¬тельные или работные дома, кратковре¬менный арест, выговор и присутствии суда, денежные взыскания; 5. процесс — инквизиционный, запрещение пыток при производстве расследования дел.
Все передовые умы России, резко критиковавшие царское самодержавие, крепостнический строй и насиль¬ственные методы подавления свободомыслия, выступали против репрессий и жестокостей наказаний.
Выдающиеся революционные демократы А.И. Герцен и Н.Г.Чернышевский были противниками смертной казни. А. И. Герцен считал само применение смертной казни — преступлением. В 1845 году в своем дневнике он сделал следующую запись по поводу казни бургомистра, поку-шавшегося на Фридриха-Вильгельма IV: «Не понимаю, как такие простые вещи, как ненужность казней, вред их, не бросаются в глаза правительствам — отрубить голову — при современных понятиях глупо, безрасчетно даже пото¬му, что человек твердый реабилитируется казнью и обраща¬ет к себе симпатии…
Неужели вся история на всякой странице не говорит им, что не токмо ни одного фанатика никогда не останавли¬вала казнь, но даже людей, увлеченных случайной страстью» .
Поскольку Свод законов Российской империи 1832 года содержал ряд существенных недостатков, то вскоре был образован особый комитет под руководством графа Д. Н. Блудова; перед комитетом была поставлена задача создать новое уложение.
Д. Н. Блудов весьма дипломатично и осторожно по¬дошел к вопросу о смертной казни в составляемом проекте нового Уложения. «Нельзя не согласиться, — говорится в его объяснительной записке к проекту Уложения, — что сия казнь есть в некотором смысле зло уголовного законодательства, крайность, которую иные философы-моралисты не совсем несправедливо почитают противною религии» . Он пытался юридически обосновать право-мерность существования смертной казни в России, утвер¬ждая, что законодательным путем она не была отменена ни при Елизавете Петровне, ни при Екатерине II.
2.3. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных
Составители проекта Уложения включили в систему наказаний смертную казнь, однако можно с уверенностью сказать, что вера в целесообразность и эффективность этой меры была подорвана как у самого Блудова, так и у других составителей проекта, о чем свидетельствует экивочность рассуждений в объяснительной записке и их достаточная осторожность.
Проект Уложения о наказаниях уголовных и исправи¬тельных 1845 года предлагал установить смертную казнь за следующие преступления: 1) важнейшие преступления государственные; 2) умышленное убийство отца и матери; 3) вторичное, уже после осуждения, совершение лицами, осужденными к каторге, тяжких преступлений, а именно: убийства, поджога, разбоя и грабежа; 4) важнейшие карантинные преступления.
Император Николай I не утвердил установление смерт¬ной казни за вторую и третью группу, предусмотренных проектом преступлений. В результате смертная казнь в самом Уложении о наказаниях уголовных и исправитель¬ных была предусмотрена только за государственные и ка-рантинные преступления .
Устанавливая смертную казнь за государственные преступления, которые были перечислены и в Своде законов 1832 года, Уложение 1845 года придает этой мере наказания уже не исключительный, а обычный, ординар¬ный характер. Это способствовало упрочению смертной казни в карательном механизме российского государства. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года воспроизвело нее положения о смертной казни Уложения 1845 года . Эти законодательные акты так же, как и Уголовное уложение 1903 года, сократили примене¬ние смертной казни по сравнению с ранее действовавшим уголовным законодательством. Тем не менее, и по этим нормам, действовавшим до февральской революции 1917 года, случаи применения смертной казни в России были весьма часты.
В статье «Преступление в Польше», посвященной зверскому подавлению царизмом польского восстания 1863 года, Герцен писал: «Мы не верим ни в возможность наказаний за гробом, ни в справедливость уголовных кар, мы не признаем ни смертных грехов, ни смертных казней. Всякое окончательное осуждение, всякий безапелляцион¬ный приговор ограничивает мысль и мешает дальнейшему пониманию, с одной стороны, и восстановлению — с дру¬гой» .
Н.Г. Чернышевский считал смертную казнь «…де¬лом бесчеловечным, вредным для общества, преступ¬ным» .
Крайне отрицательно относился к смертной казни и И.С. Тургенев. В статье «Казнь Тропмана» великий русский писатель необычайно тонко показал всю омерзи¬тельность самого зрелища публичной казни и ее бессмыс-ленность. «Мы рассуждали, — писал Тургенев, — о ненуж¬ном, о бессмысленном варварстве всей этой процедуры… По какому праву все это делается? Как допустить такую возмутительную рутину? И сама смертная казнь — может ли она быть оправдана?
…Да и кому же неизвестно, что вопрос о смертной казни есть один из очередных, неотлагаемых вопросов, над разрешением которых трудится современное челове¬чество» .
В ноябре 1849 года был вынесен смертный приговор участникам кружка М.В. Буташевича-Петрашевского, ко¬торые обвинялись в организации преступного сообщества с революционными целями, заочном оскорблении царя, антиправительственной пропаганде, распространении пись¬ма В. Г. Белинского к Н. В. Гоголю, богохульстве и пр. Среди приговоренных к смертной казни петрашевцев был и Ф. М. Достоевский.
Выдающийся русский юрист А. Ф. Кони, анализируя этот роман Ф. М. Достоевского, обратив особое внимание именно на это место, тонко подметил, что доводы великого писателя против смертной казни не могут не заставить защитников этого наказания пересмотреть свои позиции. «Есть наказание выше, — писал А. Ф. Кони, — и споры о нем, о его целесообразности и справедливости давно уже разделяют юристов и политиков на два неравных лагеря. Этот вечный вопрос — eine ewige Frage уголовного права — смертная казнь. И по отношению к ней Достоевский высказался прямо и бесповоротно. Нельзя не прислушаться к тому, что скажет об отнятии жизни у отдельного лица целым обществом писатель, который так умел описать весь ужас, все бесчеловечие убийства как преступления. В горя¬чих словах своего «Идиота» он строго осудил смертную казнь, как нечто еще более жестокое, чем преступление. Как бы продолжая потрясающий рассказ Виктора Гюго о последнем дне приговоренного к смерти, обрывающийся в виду эшафота, Достоевский пошел с преступником на этот эшафот и описал, в негодующих выражениях, ту «четверть секунды», когда «склизнет над головою нож…» Это описание, чрезвычайно сильное в своей краткости, эта защита «надежды» в человеке не могут не укреплять противника, не могут не заставить еще раз строго прове-рять свои взгляды серьезного защитника смертной казни. И в этом новая заслуга мыслителя-художника»
Официально в эпоху Николая I было казнено 40 чело¬век, однако тысячи гибли в результате внесудебного произвола властей. Введение шпицрутенов и применение тяжких телесных наказаний являлось завуалированной формой смертной казни. Известна резолюция Николая I на приговоре о смертной казни — «виновных прогнать сквозь 1000 человек 12 раз. Слава Богу, смертной казни у нас не бывало и не мне ее вводить», хотя хорошо известно, что даже физически сильный человек не может выдержать такого наказания .
Русские криминалисты пореформенного периода, исхо¬дя из того, что в цивилизованном обществе смертная казнь должна быть изъята из системы уголовных наказаний, решительно выступали против нее.
Профессор варшавского университета С. Будзинский в своем учебнике по уголовному праву высказывался против смертной казни и приводил следующие аргументы: «Хотя смертная казнь не имеет существенных качеств наказания, однако ж оно ни справедливо, ни необходимо, ни полезно.
Итак: I. Смертная казнь не имеет существенных качеств наказания. Она не делима, не отпустима; ее невозможно степенить соразмерно вине, если она примене¬на по ошибке, то ее уже вознаградить нельзя; 2. Это наказание противно правилам христианства, по которому Бог не желает смерти грешного, законодатель же должен стремиться к исправлению преступника. От такой возвышенной задачи христианское государство уклоняться не может; 3. Общественная безопасность может быть ограждена вместо смертной казни пожизненным или бессрочным заключением, с возможностью в последнем случае, осво¬бождения несомненно исправившегося преступника… Смерть исключает возможность исправления; 4. Цель устрашения может быть достигнута посредст¬вом пожизненного заключения… Уменьшению числа пре¬ступлений скорее содействуют умеренные, нежели строгие наказания… 5. Смертную казнь защищают преимущественно в убийстве, утверждая, что по общему убеждению народов пролитая кровь требует крови. Хотя законодатель должен изучать общественную совесть, однако ж он не может слепо ей следовать; напротив того, он обязан облагоражи¬вать ее и освобождать от предрассудков» .
Противниками смертной казни были видные русские криминалисты: М.В.Духовской , П.Д. Калмыков , А.Лохвицкий , И.Я. Фойницкий , А.Ф.Кистяковский 3, Н. С. Таганцев , Н. Д. Сергеевский , В. Д. Спасович , И. С. Джабадари и многие другие.
Из отечественных правоведов конца XIX — начала XX века к числу сторонников ограниченного применения смертной казни принадлежал Б. Н. Чичерин, который счи¬тал, что справедливость, базирующаяся на принципе экви¬валента, — основного принципа наказания — «…влечет за собой требование смертной казни при убийстве…
Чем выше ценится человеческая жизнь, — писал он, — тем выше должно быть и наказание за ее отнятие…
Если мы скажем, что жизнь есть такое благо, которое не имеет цены, отнятие такого блага у другого влечет за собой отнятие того же блага у преступника. Это закон, который он сам себе положил. Поэтому с точки зрения правосудия смертная казнь составляет чистое требование правды…
И государство имеет полное право ее прилагать, ибо высшее его призвание состоит в отправлении правосу¬дия» . Вместе с тем Б.Н.Чичерин признавал весьма серьезными возражения противников смертной казни в той части, где речь шла о невозможности исправления преступ¬ника в случае ее применения. Но это возражение, по его мнению, значительно ослабляется тем соображением, что смертная казнь всего сильнее действует на душу человека, заставляя его раскаяться.
Отмена крепостного права и реформы 60-х годов не могли удовлетворить передовые общественные круги. Наи¬более прогрессивной в смысле осуществления буржуазных начал из всех реформ была, пожалуй, судебная реформа 1864 года. В результате ее проведения введены всесослов-ные суды, установлена гласность судопроизводства, для рассмотрения уголовных дел введен суд с участием присяжных заседателей, учреждена адвокатура.
Однако и эта реформа несла на себе печать крепостни¬ческих влияний. Произвол и насилие царили при проведе¬нии политических процессов. А ведь смертная казнь предусматривалась именно за государственные преступле¬ния. Политические процессы проходили в различных судебных инстанциях: в Особом присутствии Сената; в судебных палатах; в Верховном суде и в губернских судах. В нашу задачу не входит рассмотрение политичес¬ких процессов в России во второй половине XIX века. По данному вопросу имеется обширная литература . В иссле¬дованиях о политических процессах в России обращается внимание на то, что если в 60-е годы прошлого столетия политические процессы еще не были частые и громкие, то 70-е и 80-е годы для России — это целая эпоха политичес¬ких процессов. Роль судов в борьбе с революционным движением была первостепенной . Всего с 1866 до 1895 го¬да, т. е. без малого за 30 лет, на 226 политических процессах в России суду были преданы 1342 человека. Суды вынесли им 137 смертных приговоров, из которых были приведены в исполнение 44, а 93 заменены вечной или (реже) срочной каторгой .
Процессы проводились с явным обвинительным уклоном, и в обвинительных актах допускались искажения, улик было всегда меньше, чем это требовалось для вынесения смертного приговора. Даже в процессе по делу об убийстве императора Александра II, совершенного 1 марта 1881 года, «немало было оснований, — как отмечал Г. К. Градовский, — к замене смертной казни другим тяж¬ким, но все же поправимым наказанием». Желябов был арестован до убийства царя, Перовская, Кибальчич, Гельфман и Михайлов не убивали царя, непосредственным исполнителем убийства был Гриневицкий, но он сам погиб от бомбы, поразившей Александра II . Однако всем подсудимым был вынесен смертный приговор.
В последние два десятилетия XIX века и в начале XX века смертная казнь в России применялась на основе Положения о мерах к охранению государственного поряд¬ка и общественного спокойствия от 4 сентября 1881г.
Положение предоставляло право высшим администра¬тивным чинам передавать на рассмотрение военных судов для осуждения по законам военного времени дела о воору¬женном сопротивлении властям, умышленном поджоге, приведении в негодность предметов воинского снаряжения и о некоторых других преступлениях.
После подавления революции 1905 года, в период разгула столыпинской реакции смертная казнь применя¬лась в невиданных ранее размерах. Массовым явлением становится внесудебное применение смертной казни по решению губернаторов и главнокомандующих. Так, в янва¬ре 1905 года в Варшаве по распоряжению генерал-губернатора по подозрению в антиправительственной про¬паганде, за изготовление бомб и покушение на грабеж казнено 16 человек, среди которых были несовершенно¬летние. С протестом и возмущением против такого беззако¬ния выступали, в частности, два видных русских кримина¬листа, профессора В.А.Набоков и П. П. Пусторослев . Число казненных без суда и при отсутствии обвинительного приговора только в декабре 1905 года составило 376 чело¬век, а в первые три месяца 1906 года — 679 . (Приложение 1).
Значительно занижая число казненных в России, помощник начальника тюремного управления царской России М. М. Боровитинов информировал в 1910 году Вашингтонский тюремный конгресс о том, что в 1906 году в России было казнено 144 человека, в 1907 году — 480, в 1908 году — 825. Однако профессор М. Н. Гернет в мо¬нографии «Смертная казнь» приводил следующие данные о количестве казненных: 1906 год — 574; 1907 год — 1139; 1908 год—1340; 1909 год—717; 1910 год — 129; 1911 год — 73; 1912 год — 126 .
А вот как оценивал карательную политику столыпинс¬кой эпохи один из крупнейших государственных деятелей того периода граф С. Ю. Витте, сам отправлявший на виселицу многих революционеров: «Никто столько не казнил и самым безобразным образом, как он, Столыпин, никто не произвольничал так, как он, никто не оплевал так закон, как он, никто не уничтожал так, хотя видимость правосудия, как он, Столыпин, и все сопровождая самыми либеральными речами и жестами». Столыпин «казнит совершенно зря: за грабеж лавки, за кражу 6 рублей, просто по недоразумению… Можно быть сторонником смертной казни, но столыпинский режим уничтожил смертную казнь и обратил этот вид наказания в простое убийство, часто совсем бессмысленное, убийство по недора¬зумению. Одним словом, явилась какая-то мешанина правительственных убийств, именуемая смертными казня¬ми» . Такая характеристика столыпинского режима пред¬ставляет особый интерес, ибо принадлежит человеку, чуждому революционных идей и вошедшему в историю как сторонник укрепления монархии в России и приспособле¬ния монархической формы правления к капиталистическим условиям российской действительности, «Всякие убийст¬ва, — писал С. Ю. Витте, — с точки зрения человеческой, нравственных принципов, не могут быть оправданы, тем не менее убийства во всех видах постоянно производятся; многие из этих убийств производятся лицами, власть имущими. Так, между тысячами и тысячами людей, которые были казнены во время премьерства Столыпина, десятки, а может быть, сотни людей были казнены совершенно зря, иначе говоря, эти люди были убиты властью, которую Столыпин держал в своих ру¬ках» . Действительно, дело обстояло именно так, и лучше не скажешь.
В период кровавых событий 1905 года вопрос о смерт¬ной казни будоражил всю передовую общественность. Против смертной казни выступали и широкие слои кресть¬янства. Среди 75 наказов крестьян Государственной думе в 35 содержались требования об отмене смертной казни. В одном из наказов читаем: «Мы, крестьяне, пришли к заключению, что нам необходимо отменить смертную казнь. Убить человека можно, а воскресить — не воскре¬сишь никогда, никакими сказочными водами. Много, много погибает людей безвинно и напрасно и никогда их не возвратить…»
Решительные протесты против массовых применений смертной казни доносились отовсюду. Протестовали рабо¬чие, крестьяне, интеллигенция. Протестовал и Второй съезд отечественных психиатров, проходивший в Киеве Н сентября 1906 г., Пироговское общество врачей, москов¬ское хирургическое общество. Вот, что писали хирурги о своем воззвании: «Истязание, пытки и смертная казнь переполнили русскую землю из конца в конец. Ценность человеческой жизни пала, весь цивилизованный мир со-дрогнулся перед ужасами, совершающимися в стране, давшей великих ученых и мыслителей. Хирургическое общество в Москве, поставившее на своем знамени изыска¬ние средств охранения драгоценного блага людей — их здоровья и жизни.., несовместимое с бесправием и потока¬ми крови, не может оставаться спокойным и безразличным к происходящим ужасам… Довольно крови. Не истязайте братьев и сестер… Конец истязаниям и пыткам. Долой смертную казнь…» .
19 июня 1906 г. на заседании первой Государственной думы обсуждался проект закона об отмене смертной казни. Статья I проекта гласила: «Смертная казнь отменяется». Далее было записано следующее: «Во всех случаях, в которых действующими законами установлена смертная казнь, она заменяется непосредственно следующим по тяжести наказанием».
Несмотря на решительные выступления против отмены смертной казни реакционной части духовенства, утвер¬ждавшего, что «смертная казнь относится к числу «бо¬жественных установлений», Государственная дума приняла проект закона об отмене смертной казни. Однако проект не был утвержден Государственным Советом. В тот самый момент, когда Государственная дума обсуждала зако¬нопроект об отмене смертной казни. Рижский генерал-губернатор в нарушение существующих законов санкцио-нировал казнь восьми осужденных, обвинявшихся в убий¬стве пристава Поржицкого. Внесудебная расправа была осуществлена несмотря на то, что депутаты Думы обрати¬лись с просьбой не принимать решения о судьбе осужден¬ных до тех пор, пока законопроект об отмене смертной казни не будет принят Думой.
Волна возмущения пронеслась по всей России. Выдаю¬щийся русский писатель В.Г. Короленко, присутствовав¬ший на заседаниях первой Государственной думы в качест¬ве корреспондента одной из газет и бывший свидетелем ужасающей картины, когда депутатам сообщили, что их ходатайство о приостановлении применения смертной казни в отношении восьмерых осужденных игнорировано и незаконный приговор приведен в исполнение, весьма образно и убедительно запечатлел свои наблюдения в очер¬ке «Бытовое явление»: «Воистину, бывали, может быть, времена хуже, — писал он, — но такого циничного времени не было… Новый закон унесен потоком событий, смывших первую Думу, а факт остался. Виселица опять принялась за работу, и еще никогда, быть может со времени Грозного, Россия не видала такого количества смертных казней. До своего «обновления» старая Россия знала хронические голодовки и повальные болезни. Теперь к этим привычным явлениям наша своеобразная конституция прибавила но¬вое. Среди обычных рубрик смертности (от голода, тифа, дифтерита, скарлатины, холеры, чумы) нужно отвести место новой графе — «от виселицы».
Да как не признать, что русская история идет само¬бытными и необъяснимыми путями. Всюду на свете введение конституций сопровождалось хотя бы временны¬ми облегчениями: амнистиями, смягчением репрессий. Только у нас вместе с конституцией вошла смертная казнь как хозяйка в дом русского правосудия. Вошла и располо¬жилась прочно, надолго, как настоящее бытовое явление, затяжное, повальное, хроническое…» .
Не мог пройти мимо массовых казней в армии и на флоте, арестов и истязаний крестьян и рабочих великий русский писатель Л. Н. Толстой. В статье «Не могу мол¬чать», написанной под непосредственным впечатлением семи казней в России, осуществленных в мае 1908 года, он подверг резкому бичеванию разгул столыпинской реакции: «Ужаснее же всего в этом то, что все эти бесчеловечные насилия и убийства, кроме того прямого зла, которое они причиняют жертвам насилий и их семьям, причиняют еще большее, величайшее зло всему народу, разнося быстро распространяющееся, как пожар по сухой соломе, развра¬щение всех сословий русского народа. Распространяется же это развращение особенно быстро среди простого, рабочего народа потому, что все эти преступления, превы¬шающие в сотни раз все то, что делалось и делается простыми ворами и разбойниками и всеми революционера¬ми вместе, совершаются под видом чего-то нужного, хорошего, необходимого, не только оправдываемого, но поддерживаемого разными, нераздельными в понятиях народа с справедливостью и даже святостью учреждения¬ми: сенат, синод, дума, церковь, царь. И распространяется это развращение с необычайной быстротой» . Массовые репрессии, бесчисленные казни и террор столыпинского режима не могли не вызвать протеста со стороны мировой общественности.
Упомянутый выше проект об отмене смертной казни был одобрен и второй Государственной думой, но не утвержден Государственным Советом. Предложение об отмене смертной казни было внесено социал-демократичес-кой фракцией третьей Государственной думы. В первую сессию Думы 1908 года по решению большинства ее членов проект был передан в комиссию судебных реформ, которая промариновала его около двух лет, и только в 1910 году он был внесен на рассмотрение Думы .
Однако на сей раз все попытки левого крыла Думы провести проект встретили бешеное сопротивление со стороны реакционного большинства членов Думы, и проект был отклонен.
Несмотря на решительные протесты общественности и обоснованные мнения ученых, смертная казнь в России отменена не была .
Таким образом, после февральской революции в России Временное правительство в первые дни своего существования приняло ряд буржуазно-демократических законодательных актов. 12 марта 1917 года было опубликовано правительственное постановление о повсеместной отмене смертной каз¬ни. Однако 12 июля 1917г. смертная казнь была восста¬новлена на фронте за убийство, разбой, измену, побег к неприятелю, сдачу в плен, уход с поля боя и за другие воинские преступления.
ГЛАВА 3. УГОЛОВНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО В ПЕРИОД СТАНОВЛЕНИЯ СОВЕТСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
3.1. Правовой аспект Основ начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик
Марксизм-ленинизм в принци¬пе отрицательно относится к смертной казни. Карл Маркс писал: «…весьма трудно, а, может быть, вообще невозмож-но, найти принцип, посредством которого можно было бы обосновать справедливость или целесообразность смертной казни в обществе, кичащемся своей цивилизацией» .
Буквально на второй день после свершения Великой Октябрьской социалистической революции Второй Все¬российский съезд Советов в принятом им Декрете отменил смертную казнь в нашей стране.
В первые месяцы после революции молодая Советская власть проявляла подлинное великодушие и мягкость по отношению к представителям контрреволюции. Так, под честное слово был отпущен генерал Краснов, организовав¬ший заговор против Советской власти.
До лета 1918 года карательные органы Советской власти не применяли смертной казни по отношению к своим политическим противникам. В.И.Ленин писал в 1919 году: «После революции 25 октября (7 ноября) 1917 г. мы не закрыли даже буржуазных газет, и о терроре не было и речи. Мы освободили не только многих минист¬ров Керенского, но и воевавшего против нас Краснова. Лишь после того, как эксплуататоры, т, е. капиталисты, стали развертывать свое сопротивление, мы начали систе¬матически подавлять его, вплоть до террора» .
Этот факт признали даже враждебно настроенные к Советской власти историки.
Известный советолог Шапиро писал: «Однако в первые месяцы террор применялся лишь от случая к случаю и не принимал организованного характера вплоть до лета 1918 года — начала гражданской войны, убийства нескольких большевистских лидеров и покушения на Лени¬на» .
7 (20) декабря 1917 г. Совнарком на заседании под председательством В.И.Ленина постановил создать Все¬российскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрре¬волюцией и саботажем.
К началу 1918 года резко обострилась внутренняя и международная обстановка молодой советской респуб¬лики.
21 февраля 1918 г. СНК РСФСР принимает декрет «Социалистическое отечество в опасности!» .
Декрет провозгласил переход к чрезвычайным мерам и допустил возможность применения расстрела на месте за совершение преступлений неприятельскими агентами, спе¬кулянтами, погромщиками, хулиганами, контрреволюци¬онными агитаторами, германскими шпионами.
Во исполнение этого декрета ВЧК 23 февраля 1918 г. опубликовала заявление, в котором указывалось: «Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией при СНК доводит до сведения всех граждан, что до сих пор комиссия была великодушна в борьбе с врагами народа, но в данный момент, когда гидра контрреволюции наглеет с каждым днем, вдохновляемая предательским нападением германских контрреволюционе¬ров, когда всемирная буржуазия пытается задушить аван¬гард революционного интернационала — российский про¬летариат, ВЧК, основываясь на постановлении СНК, не видит других мер борьбы с контрреволюционерами, шпио¬нами, спекулянтами, громилами, хулиганами, саботажника¬ми и прочими паразитами, кроме беспощадного уничтоже¬ния на месте преступления» .
Следовательно, ВЧК предоставлялись права внесудеб¬ного подавления врагов революции, вплоть до их расстрела на месте. По свидетельству одного из руководителей ВЧК М.Я.Лациса, за первую половину 1918 г. было расстреляно 22 человека, затем репрессии ужесточились, а с середины осени 1918 г. их число пошло на убыль. В октябре расстреляли 641 врага Советской власти, в ноябре—210, в декабре—302, в январе 1919 г.—144, а в феврале—34 . Это явилось результатом того, что сопротивление свергнутых классов в стране в значительной степени было преодолено.
В связи с этим возник вопрос, как совместить расстрелы, совершаемые ВЧК, с принципом законности и с тем, что, по сути дела, расстрелы осуществлялись без суда и следствия, без точного установления признаков конкретного состава преступления, хотя официально смерт¬ная казнь была отменена.
«Суровость пролетарской диктатуры, — проводит па¬раллель Л. Д. Троцкий, — была обусловлена не менее тяж¬кими обстоятельствами. Сплошной фронт на севере и юге, западе и востоке. Кроме русских белогвардейских армий Колчака, Деникина и пр., против Советской России высту¬пают одновременно и поочередно: немцы и австрийцы, чехословаки, сербы, поляки, украинцы, румыны, французы, англичане, американцы, японцы, финны, эстонцы, литовцы. В стране, охваченной блокадой, задыхающейся от голо¬да, — непрерывные заговоры, восстания, террористические акты, разрушение складов, путей и мостов» .
«…Социализм, — писал В. И. Ленин, — никогда не удас¬тся строить в такое время, когда все гладко и спокойно, социализм никогда не удастся осуществить без бешеного сопротивления помещиков и капиталистов» .
5сентября 1918г. СНК РСФСР принял постановление «О красном терроре», в котором говорилось, «что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам; что необходимо опубликовать имена всех расстрелянных, а также основа¬ния применения к ним этой меры» .
В.И.Ленин еще в январе 1918 года, исходя из глубокого анализа сложившейся социально-политической обстановки, считал необходимым введение смертной казни. «Пока мы не применим террора — расстрел на месте — к спекулянтам, ничего не выйдет,—говорил В.И.Ле¬нин, — Если отряды будут составлены из случайных, не сговорившихся людей, грабежей не может быть. Кроме того, с грабителями надо также поступать решительно—расстреливать на месте» .
Первый случай применения смертной казни имел место 26 февраля 1918 г., когда были расстреляны самозванный князь Эболи, известный своими авантюрами и бандитскими налетами, и его сообщница Бритт. Эболи и Бритт, под видом обысков и выдавая себя за представителей Советс¬кой власти, совершали кражи, грабежи и разбои. Этот расстрел был утвержден коллегией ВЧК.
Заместитель Председателя ВЧК Я.X.Петере следую¬щим образом обосновывал применение в данном случае расстрела: «Вопрос о смертной казни с самого начала нашей деятельности поднимался в нашей среде, и в течение нескольких месяцев после долгого обсуждения этого вопроса смертную казнь мы отклоняли как средство борьбы с врагами. Но бандитизм развивался с ужасающей быстротой и принимал слишком угрожающие размеры. К тому же, как мы убедились, около 70% наиболее серьезных нападений и грабежей совершались интелли¬гентными лицами, в большинстве бывшими офицерами. Эти обстоятельства заставили нас в конце концов решить, что применение смертной казни неизбежно, и расстрел князя Эболи был произведен по единогласному решению» .
16 июня 1918 г. Наркомюст РСФСР принял постановле¬ние о том, что революционные трибуналы в выборе мер борьбы с контрреволюционным саботажем и прочими преступлениями не связаны никакими ограничениями, за исключением случаев, когда в законе определена мера в выражениях: «не ниже такого-то наказания». Трибуналам предоставлялось право выносить приговоры к расстрелу».
Первый приговор к расстрелу революционным военным трибуналом был вынесен в отношении бывшего начальника военно-морских сил Балтийского флота контр-адмирала А. М. Щастного, который был признан виновным в подго¬товке контрреволюционного переворота на Балтийском флоте .
Решительные действия Советской власти, прибегнувшей к красному террору, вызвали нападки со стороны междуна¬родной буржуазии. В.И.Ленин в письме к американским рабочим, датированном 20 августа 1918 г., писал: «…слуги (буржуазии) обвиняют нас в терроре… Английс¬кие буржуа забыли свой 1649, французы свой 1793 год. Террор был справедлив и законен, когда он применялся буржуазией в ее пользу против феодалов. Террор стал чудовищен и преступен, когда его дерзнули применять рабочие и беднейшие крестьяне против буржуазии! Террор был справедлив и законен, когда его применяли в интере¬сах замены одного эксплуатирующего меньшинства другим эксплуататорским меньшинством.
…Не может быть успешной революции без подавления сопротивления эксплуататоров. Наш долг был, когда мы, рабочие и трудящиеся крестьяне, овладели государствен¬ной властью, подавить сопротивление эксплуататоров. Мы гордимся тем, что делали и делаем это. Мы жалеем о том, что недостаточно твердо и решительно делаем это» .
В этот период смертная казнь в виде расстрела применялась ВЧК, деятельность которой до ноября 1918 года не была законодательно регламентирована, а также революционными трибуналами. «Кроме права арестов, — писал Н.В.Крыленко, — она (ВЧК) присвоила себе право безапелляционного решения вопро¬сов жизни и смерти, причем эти самые решения выноси¬лись «тройками» или «пятерками» чрезвычайных комиссий без каких бы то ни было норм, определявших как подсуд¬ность, так и метод рассмотрения дел. Вторая половина 1918 года была эпохой разгара красного террора, поэтому вполне понятно, что в атмосфере этих исключительных полномочий могли возникнуть и иметь место ряд эксцессов и ненормальностей в работе этих комиссий, которые в свою очередь не могли не вызвать справедливой реак¬ции» .
Обоюдный, красный и белый, террор вызвал протест представителей передовой русской интеллигенции. Так, В.Г.Короленко в 1920 г. в письмах к А.В.Луначарско¬му решительно выступал против внесудебных расстрелов, осуществляемых сотрудниками ВЧК. «При царской власти я много писал о смертной казни и даже отвоевал себе право говорить о ней печатно много больше, чем это вообще было дозволено цензурой. Порой мне удавалось даже спасать уже обреченные жертвы военных судов, и были случаи, когда после приостановления казни получа¬лись доказательства невиновности и жертвы освобожда¬лись.., хотя бывало, что эти доказательства приходили слишком поздно…
Но казни без суда, казни в административном поряд¬ке — это бывало величайшей редкостью даже и тогда… Я думаю, что не всякие средства могут действительно обращаться на благо народа, и для меня несомненно, что административные расстрелы, возведенные в систему и продолжающиеся уже второй год, не принадлежат к их числу» .
Может быть, исторически они были не во всем правы, но даже если это так, они не перестают быть рыцарями и должны бесконечно долго жить в памяти народ¬ной» .
За 9 месяцев (июнь 1918 — февраль 1919 г.) по приговорам ВЧК было расстреляно в 23 губерниях 5496 человек, в том числе около 800 преступников .
2 ноября 1918 г. В. И. Ленин составляет набросок тези¬сов постановления «О точном соблюдении законов», кото¬рые получают одобрение ЦК партии. Эти тезисы легли в основу постановления Чрезвычайного VI Всероссийского съезда Советов «О революционной законности, которое было принято 8 декабря 1918 г. Постановление закрепило требование революционной законности и стало основой для дальнейшей работы органов ВЧК .
В июне 1919 года были расширены права ВЧК в части применения расстрела. За органами ВЧК согласно Декрету ВЦИК от 20 июня 1919 г. сохранялось право непосред¬ственной расправы, вплоть до расстрела в местностях, объявленных на военном положении, за преступления, указанные в самом постановлении о введении военного положения, а именно: за государственную измену, шпио¬наж, укрывательство изменников и шпионов, принадлеж¬ность к контрреволюционным организациям и участие в заговоре против Советской власти, сокрытие в контррево¬люционных целях боевого оружия, подделку денежных знаков, подлог в контрреволюционных целях документов, участие в контрреволюционных целях в поджогах и взры¬вах, умышленное истребление или повреждение железно¬дорожных путей, мостов и других сооружений, телеграфно¬го и телефонного сообщения, складов воинского сооруже¬ния, снаряжения, продовольственных и фуражных запасов, бандитизм, разбой и вооруженный грабеж, взлом советских и общественных складов и магазинов с целью незаконного хищения, незаконную торговлю кокаином .
Применение смертной казни революционными трибуна¬лами вызвало озлобление контрреволюции, и особенно левых эсеров. Вопрос был настолько острым, что обсуж¬дался на V Всероссийском съезде Советов, проходившем с 4 по 10 июля 1918 г. Председатель ВЦИК Я. М. Свердлов, опровергая позицию левых эсеров, говорил на съезде: «Революция в своем развитии вынуждает нас к целому ряду таких актов, к которым в период мирного развития, в эпоху спокойного, органического развития мы бы никогда не стали прибегать». Критикуя левых эсеров за отсутствие логики в подходе к вопросу о смертной казни, Я.М.Сверд¬лов продолжал: «Я напомню товарищам о том, что в Российской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с кон¬трреволюцией… принимают равное участие во всех работах, в том числе и в расстрелах, проводимых комиссией, и левые эсеры, и большевики, и по отношению к этим расстрелам у нас как будто никаких разногласий нет. Но левые эсеры заявляют, что они — против смертной каз¬ни… по суду, но смертная казнь без суда ими допускается. Для нас, товарищи, такое положение является совершенно непонятным, оно нам кажется совершенно нелогичным. Я не сторонник употребления резких слов, но важно указать, что как-нибудь нужно свести концы с конца¬ми» .
С докладом СНК на V Все¬российском съезде Советов выступил В. И. Ленин, который убедительно доказал неизбежность применения смертной казни в условиях ожесточенной борьбы со свергнутой, но пытающейся всеми средствами восстановить свое утрачен¬ное господство буржуазией: «Постоянно приходится слы¬шать, что то там, то здесь восстают против Советов, — говорил Ленин. — Восстания кулаков захватывают все новые области. На Дону Краснов, которого русские рабочие великодушно отпустили в Петрограде, когда он явился и отдал свою шпагу, ибо предрассудки интеллиген¬ции еще сильны и интеллигенция протестовала против смертной казни, был отпущен из-за предрассудков интел¬лигенции против смертной казни. А теперь я посмотрел бы народный суд, тот рабочий, крестьянский суд, который не расстрелял бы Краснова, как он расстреливает рабочих и крестьян. Не было ни одной революции и эпохи гражданской войны, в которых не было бы расстрелов.
…Меня, видавшего виды партийных разногласий, рево¬люционных споров, не удивляет, что в такой трудный период увеличивается число людей, которые впадают в истерику и кричат: я уйду из Советов. Ссылаются на декреты, отменяющие смертную казнь. Но плох тот революционер, который в момент острой борьбы оста¬навливается перед незыблемостью закона. Законы в пе-реходное время имеют временное значение. И если закон препятствует развитию революции, он отменяется или исправляется» .
Таким образом, В. И. Ленин к вопросу о смертной казни в сложившихся тогда условиях предлагал подходить с позиции революционной, политической целесообразности. Красный террор им рассматривался как одно из средств реализации уголовной политики.
Смертная казнь в виде расстрела была законодательно закреплена в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 года — первом законодательном акте, где в концентрированной форме регламентированы основные положения и институты общей части нового уголовного права.
К началу 1920 года политическая обстановка в стране меняется. Разгром Юденича, Колчака и Деникина, занятие Ростова, Новочеркасска и Красноярска, взятие в плен «верховного правителя», а также уничтожение крупнейших тайных организаций контрреволюционеров и бандитов и достигнутое этим укрепление Советской власти — все это дало возможность отказаться от применения смертной казни к врагам первого в мире социалистического госу-дарства.
Инициатором отмены смертной казни был Ф. Э. Дзер¬жинский, который вошел в Политбюро ЦК РКП (б) с предложением о ее отмене. Политбюро обсудило на своем заседании 13 января 1920 г. это предложение и при¬няло решение об опубликовании предложения Дзержин¬ского в виде приказа от имени ВЧК о прекращении с 1 февраля 1920 г. всеми местными ЧК применения высшей меры наказания и о передаче всех дел, по которым могло бы грозить такое наказание, в Ревтрибунал. Было принято также решение избрать комиссию в составе Ф.Э.Дзержинского, Л.Б. Каменева и Л.Д. Троцкого для разработки приказа и подтверждения этого приказа от имени правительства в целом.
В постановлении предлагалось поручить Дзержинскому войти в Совет Народных Комиссаров и ВЦИК с предложе¬нием о полной отмене применения высшей меры наказания не только по приговорам чрезвычайных комиссий, но и по приговорам городских, губернских, а также Верховного, при ВЦИК революционных трибуналов .
По инициативе Ф. Э. Дзержинского ВЦИК и СНК при¬няли 17 января 1920 г, постановление «Об отмене примене¬ния высшей меры наказания (расстрела)». ВЦИК и СНК постановили «отменить применение высшей меры наказания (расстрела), как по приговорам ВЧК и ее местных органов, так и по приговорам городских, губернских, а также и Верховного при ВЦИК трибуналов» .
В. И. Ленин, считая смертную казнь временной, исклю¬чительной и чрезвычайной мерой наказания, применение которой зависит от внутренней обстановки в стране и международного положения, в свой речи на IV конферен-ции губернских чрезвычайных комиссий 6 февраля 1920 г. говорил: «Так что, хотя по инициативе т. Дзержин¬ского после взятия Ростова и была отменена смертная казнь, но в самом начале делалась оговорка, что мы нисколько не закрываем глаза на возможность восста¬новления расстрелов. Для нас этот вопрос определяется целесообразностью. Само собой разумеется, что Советская власть сохранять смертную казнь дольше, чем это вызыва¬ется необходимостью, не будет, и в этом отношении отменой смертной казни Советская власть сделала такой шаг, который не делала ни одна демократическая власть ни в одной буржуазной республике» .
В связи с отменой смертной казни в РСФСР Всеукраинский революционный комитет также обсуждал этот вопрос и определил свое отношение к красному террору. В постановлении от 2 февраля 1920 г. комитет пришел к выводу, что применение смертной казни по приговорам ЧК и ревтрибуналами не может быть отменено, так как на Украине еще не ликвидированы условия, угрожающие Советской власти, и враг оказывает Красной Армии еще достаточное сопротивление .
Весной и летом 1920 года политическая обстановка в нашей стране опять изменилась. Вовлечение Советского государства в войну с польским буржуазно-помещичьим государством, наступление в Крыму Врангеля вынудило Советскую власть вновь прибегнуть к введению смертной казни. Постановле¬ние ВЦИК и СТО «Об объявлении некоторых губерний на военном положении» от 11 мая 1920 г. предоставило гу¬бернским революционным трибуналам в отношении опреде¬ления меры репрессии права революционных военных трибуналов .
В период гражданской войны и военной интервенции к смертной казни трибуналами было приговорено из числа всех ими осужденных: в 1919 году — 14%, в 1920 году — 11%, в 1921 году —5%, в 1922 году— 1 % .
Только в 1920 году революционными военными трибу¬налами к смертной казни было приговорено 6541 чело¬век . (Приложения 2, 3)
В процессе подготовки проекта УК РСФСР 1922 года снова возник вопрос о смертной казни. В беседе с Нарко¬мом юстиции Д. И. Курским В. И. Ленин высказал ряд соображений, которые были положены в основу этого проекта. Спустя некоторое время после беседы В. И. Ленин писал наркому: «Т. Курский! В дополнение к нашей беседе посылаю Вам набросок дополнительного параграфа Уго¬ловного Кодекса… Основная мысль, надеюсь, ясна, несмот¬ря на все недостатки черняка: открыто выставить принци¬пиальное и политически правдивое (а не только юридичес¬ки узкое) положение, мотивирующее суть и оправдание террора, его необходимость, его пределы. Суд должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас» .
В. И. Ленин требует дать в уголов¬ном кодексе не «юридически узкое», а «политически правдивое» обоснование террора. Далее, В. И. Ленин здесь не употребляет юридический термин «смертная казнь», а прибегает к политическому термину — «террор», то есть подходит к проблеме смертной казни с позиций политики. Террор в понимании В. И. Ленина всегда являлся состав¬ной частью классовой борьбы. Вместе с тем в условиях нэпа В. И. Ленин требует строгого узаконения террора. Это полностью соответствует принципам социалистической за¬конности, обоснованным им и развитым в письме для Политбюро «О «двойном подчинении и законнос¬ти» .
Хотелось бы также обратить внимание и еще на одну сторону этого вопроса. В советской уголовно-правовой литературе на протяжении ряда десятилетий доминировало мнение, что марксизм-ленинизм всегда рассматривал и рас¬сматривает смертную казнь «в плане террора» .
Система наказаний, предусмотренная УК РСФСР 1922 года, не включала смертную казнь. Норма о смертной казни в виде расстрела была помещена в отдельной статье. Следовательно, законодатель относился к расстрелу как к экстраординарной мере уголовного наказания. Статья 33 УК РСФСР 1922 года гласила: «По делам, находящимся в производстве военных трибуналов, впредь до отмены ВЦИКом, в случае, когда статьями настоящего кодекса определена высшая мера наказания, в качестве таковой применяется расстрел». Отсюда можно сделать вывод, что право применения смертной казни предоставлялось только военным трибуналам. Высшая мера уголовного наказания согласно УК РСФСР 1922 г. могла быть применена за совершение следующих преступлении: организа¬ции контрреволюционных восстаний (ст.58); сношение с иностранным государством в контрреволюционных целях (ст. 59): участие в контррево-люционной организации (ст.ст.60,61,62); участие в террористических актах (ст.64); диверсия (ст.65); шпионаж (ст.66); активная контррево¬люционен деятельность на ответственных должностях при царском строе (ст.67); контрреволюционная агитация и пропаганда, если они совершены в военной обстановке (ст.69); самовольное возвращение в пределы РСФСР лиц, изгнанных из РСФСР на срок или бессрочно (ст.71); участие в массовых беспорядках (ст.75); бандитизм (ст.76); уклонение от воинской повинности при особо отягчающих обстоятельствах (ст.81); агитация и пропаганда во время войны и направ¬ленные к неисполнению гражданами возложенных на них воинских или связанных с военными действиями обязанностей и повинностей (ст.83); фальшивомонетничество (ст.85); сопротивление представителю власти, сопряженное с убийством, нанесением увечий или насилием над предста¬вителем власти (ст.86); получение взяток при отягчающих обстоятельст¬вах (ст.114); разбой, совершен¬ный рецидивистом (ст.184); неисполнение военнослужащим приказания, законно отданного ему по службе начальником, совершенное в боевой обстановке (ст.202); сопротивление исполнению законно отданного по военной службе приказания или распоряжения (ст.203); побег в военное время или в боевой обстановке из воинской части или пособничество этому деянию (ст.204); мародерство (ст.214).
Обычные суды не могли назначать эту меру наказания. Декретом ВЦИК от 27 июня 1922 г. ст. 33 УК РСФСР 1922 г. была дополнена следующим примечанием: «Высшая мера репрессии не может быть применена к лицам, не достигшим в момент совершения преступления 18-летнего возраста». А в Декре¬те ВЦИК от 7 сентября 1922 г. устанавливалось, что «высшая мера наказания (расстрел) не может быть применена к женщинам, находящимся в состоянии бере¬менности, установленной врачебным исследованием» .
Всего по УК РСФСР 1922 г. смертная казнь, как правило в качестве альтернативной санкции, устанавлива¬лась по 28 составам преступлений, что составляло 7,6% от числа всех статей в этом кодексе.
15 февраля 1923 г. ВЦИК Декретом установил: «По делам, находящимся в производстве Верховного Суда, губернских судов и трибуналов всех категорий, в случаях, когда статьями настоящего Кодекса определена высшая мера наказания, в качестве таковой применяется рас¬стрел» .
Уже в это время стали раздаваться голоса в пользу полной отмены смертной казни. Огромный интерес в этой связи представляют соображения Ф.Э.Дзержинского, из¬лаженные им в записке от 16 августа 1923 г. своему заместителю И.С.Уншлихту.
Вот что писал Ф.Э.Дзержинский: «Мне кажется, что размеры применения высшей меры наказания в настоящее время (как по суду, так и по нашим решениям) не отвечают интересам дела и сложившейся обстановке при нэпе и мирной полосе развития. Высшая мера наказания — это исключительная мера, а потому введение ее как постоянный институт для пролетарского государства вред¬но и даже пагубно. Поэтому я хочу перед ЦК поставить этот вопрос. Я думаю, что высшую меру следует оставить исключи¬тельно для государственных изменников (шпионов) и бан¬дитов и поднимающих восстание. По отношению к ним этого требует наша самозащита в окружении врагов. Но все остальные преступления должны караться изоляцией и принудительными работами… »
Как видно, Ф.Э.Дзержинский, этот «железный Феликс», руководитель карающего меча пролетарской рево¬люции, уже в 1923 году выступал за резкое ограничение смертной казни.
Автор установил, что Ф. Э. Дзержинский трижды вносил предложение в СНК об отмене смертной казни. «Всегда Совнарком радостно шел навстречу возможности заменить этот крайний метод борьбы за достижения революции другими, более мягкими формами, — вспоми¬нал В. Д. Бонч-Бруевич. — Контрреволюционные, уголов¬ные и белогвардейские организации понимали эти «отме¬ны» или «смягчения» методов борьбы как проявление слабости Советского правительства, как кем-то «вынужден¬ные», вместо того, чтобы понять раз и навсегда, что обречены на поражение все попытки к выступлениям против самой народной, не на словах, а на деле самой популярной, широчайшим образом признанной народными массами власти» .
Переход к НЭПу был связан с сокращением применения расстрела. «Наша линия поведения в настоящее время совершенно определенна,— писал в 1923 г. советский юрист П.И.Стучка,—постепенное сокращение—соот¬ветственно моменту и его условиям — количества случаев вынесения приговоров к высшей мере наказания» .
Автор определил, что при обсуждении проекта УК РСФСР 1926 года на 2-й сессии ВЦИК XII созыва против применения смертной казни выступил директор ИМЭЛ Д. Рязанов, доказывая, что эта мера наказания отрицается марксизмом как норма. Д. Рязанов считал, что применение смертной казни допус¬тимо только в экстремальных условиях, какими являются условия революции и гражданской войны. В условиях же мирного времени — смертная казнь недопустима. Однако доводы Д. Рязанова были отвергнуты, и УК РСФСР вос¬принял положения ст. 13 Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. И все же статьи Особенной части УК РСФСР 1926 года, допускавшие возможность применения смертной казни, составляли всего 3,4%, тогда как в УК 1922 года их было 7,6% .
В 1922 — 1925 годах число лиц, приговоренных к смер¬тной казни, составило 0,1% от общего числа осужденных, а в 1926—1930 годах — менее 0,1% .(Приложения 2, 3)
Явная тенденция уголовной политики этого периода в сторону ограничения применения смертной казни про¬являлась также в актах амнистии и помилования. Так, в постановлении Президиума ЦИК СССР от 2 ноября 1927 г. об амнистии к 10-летию Октябрьской революции предписывалось: «Всем осужденным к высшей мере соци¬альной защиты (расстрелу), за исключением лиц, изъятых из амнистии ст. 10 Манифеста ЦИК Союза ССР от 15 октября 1927 г. (виновных в преступлениях государ¬ственных, воинских и вооруженном разбое.), по делам, по которым приговоры еще не приведены в исполне¬ние, заменить расстрел десятилетним лишением свободы со строгой изоляцией и конфискацией имущества» .
В проекте УК РСФСР, разработанном в конце 20-х годов под руководством Н.В.Крыленко, была предпринята попытка с позиций уголовного права обосно¬вать сталинскую концепцию усиления классовой борьбы.
Смертная казнь рассматривалась как мера классового подавления. В ст. 32 проекта говорилось: «Расстрел приме¬няется, как исключительная мера охраны, впредь до отмены этой меры ЦИКом СССР, и лишь за преступления контрреволюционные и приравненные к ним… Расстрел может быть применен лишь в случаях убеждения суда в невозможности иным способом предотвратить повторные преступления со стороны данного лица либо в случаях особой необходимости оказать особо устрашающее воздей¬ствие на классовых врагов. Суд обязан всякий раз обсудить вопрос о возможности замены расстрела длительной изоляцией. Расстрел не применяется к лицам, не достиг¬шим совершеннолетия, и женщинам, находящимся в состо¬янии беременности» .
Однако, проекту этого уголовного кодекса так и суждено было остаться проектом.
Согласно постановлению ЦИК и СНК от 7 августа 1932 г. «Об охране имущества государственных предприя¬тий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» , «…люди, покушаю¬щиеся на общественную собственность, должны быть рассматриваемы как враги народа, ввиду чего решительная борьба с расхитителями общественного имущества являет¬ся первейшей обязанностью органов Советской власти». Этот закон предписывал приравнивать хищения к государственным преступлениям, а к расхитителям применять расстрел.
Автор выявил, что в уголовно-правовой литературе 30-х годов всячески обосновывалась необходимость осуществления террора против остатков умирающих классов , которые в действи¬тельности не представляли уже серьезной опасности для Советского государства. Искусственно раздувая шпионома¬нию, создавая в стране обстановку подозрительности, недоверия друг к другу, всюду видя классовых врагов, Сталин с помощью законодательных мер и путем внесудеб¬ной репрессии постепенно не только избавлялся от полити-ческих противников, но и нещадно истреблял закаленные в подполье царской России и в жестоких битвах гражданс¬кой войны испытанные и опытные ленинские партийные кадры.
Эти реакционнейшие в истории нашего законодательст¬ва акты являлись официальным утверждением беззакония. Они устанавливали исключительный порядок расследова¬ния и судебного рассмотрения дел о вредительстве, террористических актах и диверсиях, а именно: следствие по этим делам заканчивать в срок не более десяти дней; обвинительное заключение вручалось обвиняемому за одни сутки до рассмотрения дела в суде; кассационное обжало-вание не допускалось; дела слушались без участия сторон; приговор к высшей мере наказания приводился в исполне¬ние немедленно по вынесении приговора .
5 ноября 1934 г. на основании постановления ЦИК и СНК СССР было создано Особое совещание при НКВД СССР, которому предоставлялось право применять во внесудебном порядке к лицам, признанным общественно опасными, такие меры уголовного наказания, как ссылка, высылка и заключение в лагерь . В лагерях же создавались условия, обрекающие осужденных на медленную и мучи¬тельную смерть, и лишь немногим удавалось чудом выжить.
В своих работах Сталин доказывал, что при социализме властвуют не те, кто выбирают и голосуют, а те, кто правят — люди, которые овладели на деле исполнительны¬ми аппаратами государства, которые руководят этими аппаратами .
Репрессии времен культа Сталина достигли своего апогея в 1937—1938 годах. Их жертвами стали не только выдающиеся партийные и государственные деятели, та¬лантливейшие военачальники, но и ученые, писатели, художники и артисты. Миллионы честных, ни в чем не повинных рабочих, крестьян и представителей интеллиген¬ции были расстреляны или осуждены к длительным срокам лишения свободы, что было в то время равносильно смертной казни
Компенсируя свои стратегические просчеты в реализа¬ции планов первых пятилеток и проведении индустриализа¬ции и коллективизации страны, Сталин стремился создать мощный промышленный концерн подневольного, принуди-тельного, по сути своей рабского, труда, от которого гибли миллионы безвинно осужденных людей. «О каком вкладе Сталина в строительство социализма можно говорить, если он уничтожил миллионы безвинных людей, в их числе — цвет ленинской гвардии, — справедливо ставит вопрос Агдас Бурганов. — …Может быть, его вклад состоит в том, что он так называемые великие стройки коммунизма строил колоннами заключенных? На их слезах, неимовер¬ных страданиях, на их костях! Русская демократическая интеллигенция не простила Николаю I строительство таким способом первой в России… железной дороги, в фундаменте которой кости тысяч наших предков (вспомним знаменитые строки Н.Л.Некрасова). Почему же мы должны простить много худшее Сталину» .
«Наши отцы и деды полагали, что, отстаивая Советскую власть всеми доступными им средствами, утвердив ее навсегда, они навсегда же откажутся и от средств террора, — справедливо замечает С. Залыгин. — Оказалось не так, оказалось, что в 1929 — 1931, в 1937 — 1938 годах, а потом уже и в послевоенные 1948 — 1949 годы многим из них самим суждено было стать едва ли не первооче¬редными жертвами «нового» терроризма. (Приложения 2, 3)
И чтобы отныне и уже поистине никогда это страшное явление не возникло в социалистическом и все еще революционном обществе, нам нужно знать его историю. Всю в целом, а не по отдельным ее частям» .
В хода анализа, автор установил, что в тридцатые и сороковые годы смертная казнь по УК РСФСР 1926 г. с последующими дополнениями предусматривалась за следующие преступления: измена Родине (ст.ст.581а,581б), вооруженное восстание в кон¬трреволюционных целях (ст.58), сношение в контррево¬люционных целях с иностранным государством (ст.583), оказание в контрреволюционных целях помощи междуна¬родной буржуазии (ст.58), вредительство (ст.587), террористический акт (ст.58s), диверсия (ст.589), контрреволюционный саботаж (ст.5814), массовые беспорядки (ст.592), бандитизм (ст.593), похищение огнестрельного оружия при особо отягчающих обстоятельствах (ст.593а), разрушение путей сообщения с целью вызвать крушение (ст.593б), фальшивомонетничество (ст.593), ква¬лифицированная контрабанда (ст.599), умышленное убий¬ство, совершенное военнослужащим при особо отягчающих обстоятельствах (ст.136), вооруженный разбой, совершен-ный при особо отягчающих обстоятельствах (ст.167), неисполнение военнослужащим отданного по службе при¬казания, совершенное в военное время при наличии отягчающих обстоятельств или совершенное в боевой обстановке (ст.1932), оказание военнослужащим сопро¬тивления лицу, исполняющему возложенные на него воен¬ной службой обязанности, если это деяние совершено при отягчающих обстоятельствах (ст.1933), принуждение ука-занного лица к нарушению указанных обязанностей при наличии отягчающих обстоятельств (ст.1934), уклонение от мобилизации, совершенное при особо отягчающих обстоя¬тельствах (ст.19327), промотание оружия, совершенное в военное время или в боевой обстановке (ст. 193), нарушение уставных правил караульной службы, совершен¬ное при наличии отягчающих обстоятельств в боевой обстановке (ст.19315), злоупотребление военачальником властью при наличии особо отягчающих обстоятельств (ст.19317), сдача неприятелю начальником вверенных ему военных сил с целью способствовать неприятелю или без этой цели (ст.19320), самовольное остав¬ление во время боя поля сражения (ст.19322), мародерство при отягчающих обстоятельствах (ст.19327), совершенные при отягчающих обстоятельствах насиль¬ственные действия по отношению к населению в районе военных действий (ст.1938). Общей сложностью смертная казнь предусматривалась за 42 состава преступления.
Вскоре после Великой Отечественной войны Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 мая 1947 г. была провозглашена отмена смертной казни. Этот Указ установил, что за преступления, наказуемые по действующим законам смертной казнью, в мирное время применяется заключение в исправительно-трудовые лагеря сроком на 25 лет .
Таким образом, Сталин решил наконец отказаться от бессмысленных кровопролитий. Но в то время, когда в прессе прославлялась мудрость вождя и гуманизм уголовной политики, Берия издает секретную директиву, парализующую, по сути дела, действие Указа об отмене смертной казни. Согласно этой директиве смертная казнь могла применяться специальными судами МГБ по делам о контрреволюционных преступлениях. Автор приходит к выводу, что исполнительная власть свела на нет предписания власти законодательной.
Спустя три года, 12 января 1950 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «О применении смертной казни к изменникам Родины, шпионам, подрыв¬никам-диверсантам», а 30 апреля 1954 г. смертная казнь была введена и за умышленное убийство.
3.2. Анализ института смертной казни по Уголовному кодексу РСФСР и Российской Федерации
XX съезд КПСС, доклад Н. С. Хрущева с разоблачени¬ем сталинизма, постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий» сыграли огромную роль в восстановлении ленинских норм партийной жизни и принципов социалистической законности.
Партией был взят курс на смягчение уголовной репрес¬сии за преступления, не представляющие большой общес¬твенной опасности.
После смерти Сталина и разоблачения Берии были отменены Особое совещание и все внесудебные формы рассмотрения уголовных дел. Прокурорский надзор восста¬новили в его правах.
Автор отмечает, что Советский Союз вносил в 1949 году на сессии Генеральной Ассамблеи ООН пред¬ложение об отмене смертной казни во всех странах мира. Но тогда это предложение не получило поддержки.
Основы уголовного законодательства Союза ССР и со¬юзных республик 1958 года не включили смертную казнь в систему наказаний, а выделили ее в самостоятельную статью в качестве исключительной и временной меры уголовного наказания (ст. 22). Они установили исчерпыва-ющий перечень преступлений, за которые допускалось применение смертной казни. Это: измена Родине, шпио¬наж, диверсия, террористический акт, бандитизм и умыш¬ленное убийство при отягчающих обстоятельствах. Основы допустили также возможность применения смертной казни в условиях военного времени или в боевой обстановке и за другие особо тяжкие преступления в случаях, предусмот¬ренных законодательством Союза ССР.
К сожалению, в дальнейшем уголовное законодательст¬во пошло по пути существенного расширения круга деяний, за которые возможно применение исключительной меры уголовного наказания. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 мая 1961 г. «Об усилении борьбы с особо опасными преступлениями» смертная казнь была уста-новлена за хищение социалистического имущества в особо крупных размерах, фальшивомонетничество, спекуляцию валютными ценностями или ценными бумагами в виде промысла или в крупных размерах, дезорганизацию дея¬тельности исправительно-трудовых учреждений. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 февраля 1962 г. смертная казнь была установлена за посягательство на жизнь работника милиции или народного дружинника, изнасилование и получение взятки при отягчающих обсто¬ятельствах. На основании общесоюзного Указа от 3 января 1973 г. УК РСФСР был дополнен ст. 2132, установившей уголовную ответственность за угон воздушного судна, наказываемый при особо отягчающих обстоятельствах смертной казнью.
Таким образом, несмотря на то, что на протяжении семидесяти с лишним лет существования Советского государства неоднократно подчеркивался «временный» и «исключительный» характер смертной казни, последняя продолжала «украшать» санкции 33 статей Уголовного кодекса РСФСР и уголовных кодексов других союзных республик. Другими словами, исключение из правила превратилось в само правило.
Профессор Г. 3. Анашкин, автор единственного мо¬нографического исследования в нашей стране, посвященно¬го смертной казни , анализируя практику применения смертной казни, не смог констатировать какого-либо существенного воздействия этой меры на рост или сниже¬ние преступности. Более того, несмотря на введение в 1961 году смертной казни за хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах, дезорганизацию деятельности исправительно-трудовых уч¬реждений, фальшивомонетничество и спекуляцию валют¬ными ценностями процент осужденных за эти преступле¬ния несколько возрос, составив в 1962 году 72,5% по сравнению с 1946 годом. В период с 1964 по 1969 год в сравнении с 1962— 1963 годами значительно сократи¬лось применение смертной казни; в это же время суди¬мость за все преступления на 100 тысяч человек населения заметно уменьшилась .
23 мая 1986 г. в ст. 23 Основ уголовного законодатель¬ства было внесено дополнение, согласно которому при замене в порядке помилования смертной казни лишением свободы оно может быть назначено и на срок более 15, но не свыше 20 лет .
Автор определил, что помилование осужденного к смертной казни представ¬ляет собой акт Президиума Верховного Совета СССР или Президиумов Верховных Советов союзных республик о за¬мене исключительной меры наказания лишением свободы на вышеуказанный срок. Приходится сожалеть о том, что, несмотря на обстановку гласности в стране. Отдел помилования Президиума Верховного Совета РСФСР не смог предоставить нам данные о помиловании лиц, осужденных к смертной казни. Поэтому мы используем данные Г. 3. Анашкина, относящиеся к периоду двадцатилетней давности. Из числа всех помилованных в период с 1958 по 1968 год осужденные к смертной казни за умышленные убийства составили свыше 90%; за другие преступления смертная казнь применялась значительно реже, поэтому ходатайств таких лиц о помиловании было несравненно меньше. В 1956—1957 годах в порядке помилования смертная казнь заменялась примерно каждому пятому, приговоренному к этой мере наказания .
Принцип талиона, хотя и прикрытый гуманистическими одеждами, продолжает действовать и в социалистическом обществе. Много десятилетий назад К. Маркс писал, что государство и в правонарушителе «должно видеть… челове¬ка, живую частицу государства, в которой бьется кровь его сердца, солдата, который должен защищать родину,.. члена общины, исполняющего общественные функции, главу семьи, существование которого священно, и, наконец, самое главное — гражданина государства». Вот почему, писал далее К. Маркс, «государство не может легко¬мысленно отстранить одного из своих членов от всех этих функций, ибо государство отсекает от себя свои живые части всякий раз, когда оно делает из гражданина преступника» .
Еще в конце XVIII века Чезаре Беккариа, автор знаменитого трактата «О преступлении и наказании», выступая против смертной казни и жестоких наказаний, высказал мысль, которую спустя почти полтора столетия роспроизвел В. И. Ленин: «сила наказания не в его жесто¬кости, а в его неотвратимости».
«Нельзя согласиться с бытующим мнением о том, — справедливо пишет А. Власов, — что с помощью смертной казни можно добиться реальных успехов в борьбе с пре¬ступностью. История свидетельствует против этого» .
По мнению автора, общество стоит у порога реформы уголовного законо¬дательства и судебной реформы, активно вносятся предло¬жения по совершенствованию уголовного законодательст¬ва. Многие из них касаются и смертной казни.
В период действия УК РСФСР 1961 г. вопрос о полной отмене смертной казни широко не обсуждался, периодически лишь за некоторые составы преступлений данный вид наказания вводился или отменялся. По состоянию на 1996 г. УК РСФСР содержал 24 состава преступления, за которые была сохранена смертная казнь.
Согласно ст. 20 Конституции Российской Федерации каждый имеет право на жизнь. Смертная казнь впредь до ее полной отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни при предоставлении преступнику права на рассмотрение дела судом с участием присяжных заседателей.
В соответствии с нормой Основного закона в действующем УК РФ смертная казнь предусмотрена в пяти составах особо тяжких преступлений: убийство с отягчающими обстоятельствами (ч. 2 ст. 105), посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277), посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование (ст. 295), посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317) и геноцид (ст. 357).
Однако в России в течение последних одиннадцати лет действует мораторий на исполнение смертных приговоров, введенный Указом Президента Российской Федерации от 16 мая 1996 г. N 724.
Как установил автор, согласно распоряжению Президента Российской Федерации МИД России подписал Протокол N 6 к Европейской конвенции, однако Государственная Дума его не ратифицировала. Вследствие этого данный документ в отношении России не имел и не имеет юридической силы.
Тем не менее, на основании указанных подзаконных актов с середины 1996 г. фактически приостановлено приведение в исполнение приговоров судов о назначении исключительной меры наказания.
2 февраля 1999 г. Конституционный Суд Российской Федерации принял Постановление N 3-П, согласно которому в связи с отсутствием федерального закона, устанавливающего новый порядок судопроизводства с участием присяжных заседателей, смертная казнь, по сути, временно отменяется. Теперь ни один суд не вправе приговорить подсудимого к исключительной мере наказания до тех пор, пока всем гражданам России не будет обеспечено право на рассмотрение их дел судом с участием присяжных заседателей.
Век XIX и начало XX дали человечеству выдающихся ученых-правоведов, которые, уверовав в технический и нравственный прогресс человечества, уверовали и во всеобщую гуманизацию наказаний, обосновали необходимость смягчения, а порой и полной отмены уголовных наказаний. Так, в предисловии к серии своих романов об Эрасте Фандорине известный писатель Борис Акунин пишет: «Памяти XIX столетия, когда литература была великой, вера в прогресс безграничной, а преступления совершались и раскрывались с изяществом и вкусом».
Однако XX век принес неисчислимые жертвы от трех мировых войн, терроризма, что позволяет сделать вывод о преждевременности празднования победы Добра над Злом, отмены смертной казни как средства борьбы с наиболее опасными проявлениями антиобщественного поведения. Закон не должен быть поощрительным для преступника. Чума террора нависла над миром, и будет смертельно опасным исключить из арсенала борьбы «хирургические методы» и ограничиться только профилактическими мерами. При этом в безопасности не чувствуют себя ни многочисленные народы мира, ни отдельные граждане, попытавшиеся понять природу и истоки чудовищной жестокости преступлений и проникнуть в святая святых терроризма и исламского фундаментализма.
Автор отмечает, что закон во многих случаях допускает лишение жизни других людей (скажем, при необходимой обороне, крайней необходимости, задержании преступника, исполнении приказа, лишении жизни противника во время войны и т.д.). Как правильно отмечает А.А. Тер-Акопов, в определенных случаях необходимая оборона не ограничивается какими-либо пределами в применении к нападающему сил и средств защиты (например, как указано в ч. 1 ст. 37 УК РФ, при защите личности и прав обороняющегося и других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства, если это посягательство было связано с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой такого лица).
Автору представляется, что и в нашем случае, общество также действует в состоянии необходимой обороны и крайней необходимости. В этой связи вызывают недоумение сообщения зарубежной прессы о том, что после выхода серийных преступников, маньяков из мест лишения свободы или специальных учреждений местные жители предупреждаются полицией об осторожности. Такая «забота» о законопослушных гражданах больше похожа на фарс.
Автор считает, что применение самых жестких мер для прекращения волны террора, в том числе и использование такого вида уголовного наказания, как смертная казнь, является обязанностью общества и его властных институтов, находящихся в состоянии этой самой необходимой обороны. Об этом свидетельствуют целый ряд чудовищных терактов и новых угрожающих заявлений лидеров терроризма.
Очевидно, в первую очередь бессилием общества защитить простого обывателя вызваны и некоторые пессимистичные прогнозы развития общества будущего.
Наши предки, верившие в безграничные возможности человека, считали аксиомой его развитие и совершенствование.
Писатель-гуманист Ю. Домбровский в известном романе «Факультет ненужных вещей» устами одного из своих героев говорит: «Во всей нашей печальной истории нет ничего более страшного, чем лишить человека его естественного убежища – закона и права. Падут они и нас унесут с собой». Именно в таком бесправном положении в последние годы оказались и граждане России, не имеющие возможности противостоять валу особо опасных преступлений.
Уместно заметить, что опыт наказания наиболее опасных преступников у мирового сообщества уже имеется немалый. И самое время использовать его в борьбе с современной преступностью.
По мнению автора, наличие уголовного наказания в виде смертной казни за наиболее опасные преступления против личности и демократические принципы организации общества вполне совместимы. В нынешней ситуации общество не имеет адекватных механизмов реагирования на особо тяжкие общественно опасные деяния.
Суммируя доводы сторонников отмены смертной казни, А.С. Михлин выделил основные их аргументы: отсутствие общепревентивного значения этого вида наказания; невозможность исправления судебной ошибки; чрезмерная жестокость и негуманность смертной казни.
Только на первый взгляд приведенные доводы очевидны. Действительно, довольно часто преступник надеется, что преступление не будет раскрыто, поэтому его не страшит никакое наказание, в том числе и смертная казнь. Но при отмене смертной казни у него будет уже не надежда, а уверенность! Более того, такие преступления, как захваты заложников, теракты, чаще всего происходят публично, их организаторы или исполнители не только не скрывают свою причастность к преступлениям, а наоборот, всеми силами стараются придать им больший общественный резонанс.
Как показала кровавая практика последних лет, боевики ни в Буденновске, ни в «Норд-Осте», ни в Беслане явно не хотели умирать. Достаточно вспомнить, как в Беслане бандиты вырывались из окружения, смешивались с толпой граждан, прикрывались детьми от пуль спецназа.
Теракт в Беслане, потрясший своей бесчеловечностью всю планету, к великому сожалению, видимо, не последний и не самый кровавый. Понятно, что не только исполнители, но и организаторы таких варварских действий, планируя свои чудовищные преступления, сегодня уверены в своей неуязвимости. Страх смерти остановил бы многих потенциальных террористов, убийц, он неминуемо заставил бы часть бандитов сотрудничать со спецслужбами, помогать раскрытию этих преступлений с целью выторговать себе жизнь. И этот фактор не только существенно ускорял бы и упрощал раскрытие наиболее тяжких преступлений, но и способствовал предупреждению новых.
Что же касается судебных ошибок, то они исключительно редки. Обычно ссылаются на два случая. Один из них связан с так называемым витебским делом, по которому был расстрелян невиновный человек. Только после расстрела было установлено, что инкриминируемое ему убийство совершил серийный убийца Михасевич. Второй случай имеет отношение к известному делу Чикатило. Одно из убийств, совершенных этим серийным убийцей, было вменено другому человеку, который затем был приговорен к смертной казни и расстрелян. Однако мало кто знает, что этот эпизод был седьмым в деле осужденного. Остальные шесть убийств были совершены именно этим лицом, поэтому говорить о невиновности его и незаслуженном наказании не приходится. Однако это не значит, что подобные факты не должны быть пресечены. Безусловно, с государства никто не снимает обязанности сделать все, чтобы исключить такие случаи. Ошибки допускаются и в других сферах общественной жизни (в архитектуре, градостроительстве, врачебном деле и т.д.). Однако никто не думает запретить эти виды деятельности. Более того, судебные ошибки происходят и при назначении других видов наказаний, причем гораздо чаще. Возможности исправления таких ошибок также весьма ограниченны.
Автор согласен с мнением А.С. Михлина в том, что невозможность исправления судебной ошибки должна приводить к другому выводу – о необходимости максимально тщательной проверки и перепроверки всех обстоятельств дела и правильности осуждения.
Гуманизм, гуманность – это человечность, человеколюбие, уважение к достоинству человека. Век XX и начало XXI века обошли все предшествующие столетия по степени жестокости, беспринципности и аморальности преступлений.
О преждевременности отмены смертной казни взывает и еще один принцип уголовного права – принцип справедливости. Следует помнить, что многие средневековые законы назывались «правдами». Под правдой понималась прежде всего справедливость. Это понятие и в наше время сохраняет свое значение.
«Справедливость – деятельность, осуществляемая на законных и честных основаниях».
Справедливость, рассматриваемая как категория морально-правового и политического сознания, выражает требования соответствия, соразмерности между деянием субъекта и воздаянием ему за него со стороны другого субъекта (индивида, государства, организации), между правами и обязанностями, между преступлением и ответственностью. В отношениях между государством, обществом и личностью справедливость выражается также в требованиях соответствия между возможностями, существующими на конкретном уровне цивилизации, и созданием государством, обществом условий для их действительной реализации личностью. Степень этого соответствия определяется материальными условиями жизни людей, их отношениями в государственно-организованном обществе, другими факторами материального, а также идеального порядка.
Современный закон становится чаще милостивым именно к правонарушителю, нередко забывая о потерпевшем. Изменения, внесенные в УК РФ Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. N 162-ФЗ, вместо предполагавшейся более справедливой оценки множественности преступлений позволили многим преступникам выйти на свободу раньше времени, установленного приговором, а другим – сократить назначенный судом срок. Представляется, что это не гуманность, а скорее всепрощенчество, привлекающее в ряды преступников новые и новые кадры.
Автор полагает, что следует прислушаться и к мнению авторитетного юриста И.И. Карпеца, который на вопрос, созрело ли общество для отмены смертной казни, со всей определенностью утверждал: «…нет, не созрело, поскольку оно содержит в себе те недостатки и серьезные противоречия, которые ведут к тяжким преступлениям. Идеальные представления надо сопоставлять с суровыми реалиями жизни».
Таким образом, лавина особо опасных преступлений, тяжесть их последствий, чудовищность содеянного преступниками возрастают. Оставляет ли преступный мир нам возможность выбора между смертной казнью и ее отменой? Для абсолютного большинства наших сограждан, ответственных за сохранение общества, ответ очевиден. Не считая данный вид наказания панацеей от преступности, автор полагает необходимым сегодня фактическое применение предусмотренной в УК РФ исключительной меры наказания за пять указанных выше составов особо тяжких преступлений.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, автору представляется, что тенденция уголовной политики последних лет идет в направлении сокращения применения смертной казни и замены ее лишением свободы. Наблюда¬ется заметный разрыв между количеством санкций, пре¬дусматривающих смертную казнь, и практикой их примене¬ния. Смертная казнь — свидетельство определенных издержек общества, которое порой само виновато в том, что появляются убийцы, насильники, изменники Родины и про¬чие опасные преступники. Все силы общества должны быть направлены на предупреждение преступлений, на создание здоровой, нормальной обстановки во всех сферах нашей действительности. Жизнь человеку дается только один раз и никто не вправе ее отнять, в том числе и государство.
Автор определил, что, объявив мораторий на смертную казнь, страна столкнулась с рядом серьезных организационных и финансовых проблем. И главным следствием моратория стало, на взгляд автора, существенное ослабление факторов, сдерживающих рост преступлений против жизни.
По мнению автора, помимо отсутствия чисто правовых оснований для неприменения смертной казни, отсутствуют и однозначные социально-экономические, нравственно-религиозные и культурно-психологические основания для такого решения. Этот тезис подтверждает и более чем трехсотлетний опыт приостановлений приведения в исполнение приговоров смертной казни и отмен смертной казни, показывающий, что все эти попытки в конце концов не стали традицией, не закрепились в отечественном праве и общественном сознании.
Именно смертная казнь несет в себе максимальное устрашающее действие для потенциального преступника, для которого иные моральные и нравственные границы не существуют. Жизнь – самое ценное благо, которое есть у любого человека. Поэтому именно страх смерти – самый серьезный барьер для преступника.
По мнению автора, наличие уголовного наказания в виде смертной казни за наиболее опасные преступления против личности и демократические принципы организации общества вполне совместимы. В нынешней ситуации общество не имеет адекватных механизмов реагирования на особо тяжкие общественно опасные деяния.
Проанализировав все вышеизложенное, автор считает, что серьезным аргументом за сохранение смертной казни является то обстоятельство, что общество может защитить себя и своих членов от опаснейших преступлений, только сохранив для них реальную угрозу лишения жизни. Некоторых только это может остановить перед совершением тяжких преступлений.
Автор убежден, что введение моратория на применение смертной казни в современной России в полной мере не оправдывает себя.
Список использованных источников и литературы
1. Источники
1.1. Опубликованные
1. Конституция РФ М. 1993 г. (принята на всенародном голосовании 12. 12. 1993 г.)//СЗ РФ. 1994. № 1. Ст. 1.
2. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ принят ГД ФС РФ 24.05.1996 ред. от 28.12.2004 Собрание законодательства РФ, 17.06.1996, N 25, ст. 2954
3. Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации от 08.01.1997 N 1-ФЗ принят ГД ФС РФ 18.12.1996 Собрание законодательства РФ, 13.01.1997, N 2, ст. 198
4. Уголовный кодекс РСФСР. Ведомости ВС РСФСР, 1960, N 40, ст. 591
5. Уголовный кодекс РСФСР. М.: Издательство СПАРК, 1996.
6. Полное собрание законов Российской Империи. Т. XXI 1781-1783. СПб, 1830.
7. Полное собрание законов Российской Империи. Т. 20. Отд. 1. СПб., 1846.
8. Свод законов Российской Империи. Законы уголовные. Т. 15. СПб., 1832, 1842.
9. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Издание 1845 г., Издание 1885 г.
10. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб., I860.
11. Уголовное уложение 22 марта 1903 года. СПб, 1903.
12. Руководящие начала по уголовному праву 1919 года.
13. Уголовный кодекс РСФСР 1922 года.
14. Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 года.
15. Уголовный кодекс РСФСР 1926 года. М., 1950.
16. Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик. М.: Юридическая литература, 1984. – 51 с.
1.2. Неопубликованные
1. Проект нового Уголовного кодекса РСФСР, разработанный Комака-демией. М., 1930, с. 47 — 48.
2. Литература
1. Авериниев С. С. Византия и Русь: два типа духовности.— Новый мир, 1988, № 7,
2. Алексеев Ю.Г. Псковская судная грамота и ее время. Л., 1980.
3. Анашкин Г. 3. Смертная казнь в капиталистических государствах. М. 1971,
4. Анашкин Г.З. Законодательство СССР о смертной казни и практика его применения. М., 1969.
5. Власов А. На страже правопорядка. — Коммунист, 1968, № 5, с. 58.
6. Беляев И. Д. Лекции по истории русского законодательства. М., 1879. с. 281.
7. Беляев И. Д. Лекции по истории русского законодательства. М., 1888.
8. Берхин. Сожжение на Руси в XVII — XVIII веках. — Русская старина, 1885, т. 45.
9. Богдановский А. Развитие понятий о преступлении и наказании в русском праве до Петра Великого. М., 1857.
10. Борьба с преступностью в Украинской ССР. Т. Г. Киев, 1966.
11. Бонч-Бруевич В. Д. Воспоминания о Ленине. М., 1969.
12. Брикнер А. История царствования Екатерины Второй. СПб., 1888. Т. 2; Роман Белоусов. «Шлиссельбургская нелепа» и Мирович ее виновник. — В кн.: Тайна Иппокрени. М., 1978.
13. Будзинский С. Начала уголовного права. Варшава, 1870, с 256 – 257.
14. Бурганов Агдас История — мамаша суровая. Дружба народов, 1988, №6. Викторский С. К. История смертной казни в России и современ¬ное ее состояние. М., 1912, с. 25.
15. Витте С. Ю. Воспоминания. Т. 3. М., I960, с. 61 — 62.
16. Восстание декабристов. Документы. Т. VII. М., 1958, с. 286.
17. Гинзбург Е. Крутой маршрут. – Даугава, 1988, № 7-12; Швед С.А. Воспоминания. – Урал, 1988, № 2.
18. Дзержинский Ф. Э. Избранные произведения. Т. 1. М., 1977, с. 199.
19. Джабадари И. С. Смертная казнь в связи с правом наказания, 1895.
20. Дневники Н. И. Тургенева. Т. II. М., 1913, с. 328.
21. Герберштейн Сигнзмунд. Записки о Московии. М., 1988, с. 118.
22. Гернет М. Н. Смертная казнь. М., 1913.
23. Герцен А. И. Полн. собр. соч./ Под ред. М. К. Лемке. Т. 3, с. 440 — 441.
24. Градовский Г. К. Итоги (1862—1907). Киев, 1908, с. 85.
25. Голиков. Деяния Петра Великого. Т. XIV. М, 1842, с, 533.
26. Листовки петербургских большевиков.Т.1. М., 1939.с. 88.
27. Гуревич А. История и сага. М., 1972, с. 9. ПВЛ, ч. 1, с. 39—43.
28. Дурманов Н. Д. Введение к памятникам уголовного права эпохи Петра 1. Сб.: Памятники русского права. Вып. 8. М., 1962;
29. Духовской М. В. Смертная казнь с тонки зрения рационального учения о наказании. — Юридический вестник, 1879, № 5.
30. Жуковский В. А. Соч. Т. XL СПб., 1857, с. 117— 186.
31. Загоскин Н. П. Очерк истории смертной казни в России. Казань, 1892, с. 10.
32. «Записки о московских делах». /Вопросы истории уголовного права и уголовной политики. М., 1986, с. 13.
33. Записки некоторых обстоятельств жизни и службы действительного тайного советника сенатора И. В. Лопухина, сочиненные им самим. Кн. II. М., I860,
34. Новый мир, 1988, № 10, с. 198
35. НовосельцевА. П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI — IX вв. — В кн.: Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965.
36. Известия ВЦИК, 1918, №32. 28 февр.
37. Известия ВЦИК. 1918. 22 июня.
38. Известия ВЦИК, 1918, 6 нояб.
39. Из истории ВЧК (1917— 1921). Сборник документов. М., 1958
40. Исаев М. М. Общая часть уголовного права РСФСР. М., 1925, с. 69.
41. Калмыков П. Д. Учебник уголовного права. СПб., 1866.
42. Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. X. СПб., 1852, с. 232.
43. Кистяковский А. Ф. Исследование о смертной казни. Киев, 1867.
44. Ключевский В. О. Боярская дума. Петроград, 1919, с. 528.
45. Ключевский В. О. Соч. Т. 4. Курс русской истории. 4.4. М., 1958, с. 295.
46. Ковалевский М. М. Первобытное право. М., 1886, вып. 1, с. 80.
47. Короленко В. Война пером. М., 1988, с. 408 — 409.
48. Короленко В. Письма к Луначарскому. Письмо первое.—Новый мир, 1988, № 10,
49. Крыленко Н. В. Судоустройство РСФСР (Лекции по теории и ис-тории судоустройства). М., 1923,
50. Кони А. Ф. Собр. соч. Т.6. М., 1968,
51. Косвен М. Преступление и наказание в до государственном общест¬ве. М.-Л., 1925,
52. Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайло¬вича. СПб.. 1906.
53. Кузьмин А. Г. Об истоках древнерусского права. — Сов. государство и право, 1985, № 2,
54. Курицын В. М. Политическая система общества: замедление процессов демократизации. — / Механизм торможения: истоки, Действия, пути преодоления. М., 1988, с. 157.
55. Лацис М. Я. Чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией М., 1921.
56. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 39.
57. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35.
58. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 36
59. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 37.
60. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 40.
61. Ленин В. И. и ВЧК. Сборник документов (1917 — 1920 гг.). Изд. 2-е, доп. М., 1987.
62. Ленин В. И. Полн.. собр. соч. Т. 45.
63. Лохвицкий А. Курс русского уголовного права, СПб., 1867.
64. Лившиц Е. Э. Законодательство и юриспруденция в Византии в [X — XI веках, м.. 1981.
65. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. I.
66. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 8.
67. Маркс К., Энгельс. Соч., т. 21.
68. Набоков В. Расстрелы без суда. — Право, 1909, N 4;
69. Наказ ее Императорского Величества Екатерины Второй. СПб., 1820.
70. Новый мир, 1988, № 10.
71. Объяснительная записка графа Блудова. Проект Уложения о нака-заниях уголовных и исправительных. СПб.,187I,1.
72. Ошерович Б. С. Очерки по истории русской уголовно-правовой мысли (вторая половина XV11I века — первая четверть XIX века). М., 1946, с. 68.
73. Ошерович Б., Эстрин А. Расстрел, изгнание и объявление врагом народа. — В кн:. Советская уголовная репрессия. М., 1934, с. 53 — 61;
74. Пашуканис Б. Б. Избранные произведения по общей теории права и государства. М., 1980, с. 160.
75. ПионтковскийА. А. Смертная казнь в Европе. Казань, 1908, с. 71.
76. Повесть временных лет. Под ред. В. П. Андриановой-Перетц. М.-Л., 1950.
77. Познышев С.В. Основные начала науки уголовного права. Общая часть. М., 1912, с. 476.
78. Полянский Н. Н. Царские военные суды в борьбе с революцией 1905 — 1907 гг. М., 1958, с 8.
79. Право, 1917, №9, с 506.
80. Право, 1917, № 13, с. 745; N 14, с. 823 — 826.
81. Пусторослев В. Принадлежит ли генерал-губернатору право смертной казни без суда. — Право, 1909, № 18.
82. Пять лет Верховного суда. Сборник статей. М., 1923, с. 65.
83. Радищев А. Н. Полн. собр. соч. Т. 3. М.-Л, 1952, с. 169.
84. Радищев А. Н. Избранные философские сочинения. М., 1949, с. 243.
85. Радищев А. Н. Полн. собр. соч. Т. 3, с. 170.
86. Радищев А. Н. Материалы и исследования. М. 1936, с. 61.
87. Радищев А.Н., / «Житие Федора Васильевича Ушакова»
88. Радищев А. Н. Избр. философские соч., с. 246—247
89. Российское законодательство X — XX веков. Т. 2. М., 1985, с. 181, 184.
90. Рогов В. А. Уголовное право и внутренняя политика Русского государства: анализ хроники С. Герберштейна Ромашкин П. С. Основные начала уголовного и военно-уголовного законодательства Петра I. M., 1947.
91. Свердлов Я.М. Избранные произведения. Т. 2. М., 1959, с. 243.
92. Сергеевский Н. Д. Наказание в Русском праве XVII века. СПб., 1887, с. 83.
93. Сергеевский Н. Д. Смертная казнь в России в XVII и в первой половине XVIII века. — Журнал гражданского и уголовного права, 1884, кн. 9.
94. Сергеевский Н. Д. Русское уголовное право. Часть Общая. 1896.
95. Спасович В. Д. Учебник уголовного при». Общая часть. СПб., 1863.
96. Скрыкников Р. Г. Иван Грозный. М.. 1975, с. 158. 191.
97. Соловьев СМ. История России с древнейших времен. М., 1851, т. 1.
98. пирин Л. М. Классы и партии в гражданской войне в России, М.. 1968, Статья Р. Л. Хачатурова /Смертная казнь: За и против
99. Степняк-Кравчинский С.М. Россия под властью царей XVI — XVII веках, М., 1988, с. 44 — 51.
100. Скрынников Р. Г. Лихолетье: Москва в Таганцев Н. С. Смертная казнь. СПб., 1913, с. 22, 116 — 117;
101. Сергеевский Н. Д. Русское уголовное право. СПб., 1896, с. 129;
102. Сергеевский Н. Д. Русское уголовное право. Часть Общая. СПб., 1911
103. Стучка П. И. Мысли о нашем правосудии. — Еженедельник Совет-ской Юстиции, 1923, № 25 — 26, с. 581.
104. Таганцев Н. С. Русские уголовное право. Лекции. Часть Общая. СПб., 1902; его же. Смертная казнь. СПб., 1913.
105. Тарновский Е.Судебная репрессия в цифрах за 1919—1922 гг.—Еженедельник Советской Юстиции,1922,№44—45,с.43.
106. Толстой Л. Н. Собр. соч. Т. 16. М. 1964, с. 554 — 555.
107. Троицкий Н. А. Царские суды против революционной России. Саратов, 1976;
108. Троицкий Н. А. Безумство храбрых. Русские революционеры и карательная политика царизма 1866—1882 гг. М.. 1978;
109. Троицкий Н. А. Царизм под судом прогрессивной общественности. 1866 —1895 гг. М., 1979.
110. Троицкий Н. А. Царизм под судом прогрессивной обществен¬ности, с. 282.
111. ТургеневИ.С. Статьи и воспоминания. М-, 1981, с. 281 — 282.
112. Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования. М., 1987,
113. Ушерович С. Смертные казни в царской России. Харьков, 1933, с. 244, 245.
114. ФилипповЛ. Н. О наказании по законодательству Петра Великого а связи с реформой. М.. 1891. с. 145.
115. Фойницкий И. Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. 1889.
116. Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. Т. IV. М, 1948, с. 589.
117. Чичерин В. Н. Философия права. М., 1900.
118. Шаргородский М. Д. Наказание по уголовно¬му праву эксплуататорского общества. М., 1957, с. 283.
119. Шляпочников А. С. Происхождение уголовного права. М., 1934, с.14—15.
120. Щербатов М. М. Размышление о смертной казни. Кн. I. M., I860, с. 56.
121. Шаргородский М. Д. Наказание по уголовному праву эксплуата-торского общества. М., 1957, с 271.
122. Шаргородский М. Д. Наказание по советскому уголовному праву. М., 1955, с. 63 — 65.
123. Эстрин А. Я. Развитие советской уголовной политики. М-, 1933, ст. 229.
124. Юшков С. В. Общественно-политический строй и право Киевского государства. М., 1949, с. 491.
3. Материалы судебной практики
1. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000, № 5
2. Сборник постановлений Пленумов Верховных судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. — М.:Спарк, 2000. С. 112
3. Ведомости Верховного Совета СССР, 1947, № 17.
4. Ведомости Верховного Совета СССР, 1973, № 1, ст. 3.
5. СУ РСФСР, 1918, № 65, ст. 710.
6. СУ РСФСР, 1920, №4—5, ст.22.
7. СУ РСФСР, 1922, № 47, ст. 590; № 58, ст. 732.
8. СУ РСФСР, 1923, № 15, ст. 192.
9. СЗ СССР, 1927, N 61, ст. 620.
10. СЗ СССР. 1932, № 62, ст. 360.
11. СЗ СССР, 1934, № 64, ст. 459; 1937, № 61.
12. СЗ СССР, 1931, № 11, ст. 84.
13. Ведомости Верховного Совета СССР, 1988, №22, ст. 365.
Справочные и информационные издательства
1. Пресс-центр УВД СЗФО России М. 2005 г.
2. Статистические данные «Российская газета» № 151 – 08.07.93
3. Судебная статистика. Преступность и судимость (современный анализ данных уголовной судебной статистики России 1923-1997 гг.) Москва, 1998. Сведения Главного информационного центра МВД России
4. Состояние преступности в России за 2004 г. Москва. 2005 Сведения Главного информационного центра МВД России
5. Состояние преступности в России за январь-сентябрь 2005 года. Москва. 2005 Сведения Главного информационного центра МВД России
6. Отчет по Главному тюремному управлению за 1915 год. Ч. 1 СПб., 1917 с. 57
7. Комплексный анализ оперативной обстановки по Новгородской области за 2004 год. В.Новгород, 2005. – с. 20
8. Комплексный анализ оперативной обстановки по Новгородской области за 2004 год. В.Новгород, 2005. – с. 22
9. Справочная правовая система «КонсультантПлюс:Высшая школа» Осень 2006 г. www.consultant.ru
Приложение 1
Поименный Список приговоренных к смертной казни русскими судами
в период с 1826 по 1906 год
Фамилии приговоренных За что Примечание
Кн. Трубецкой, полковник
Кн. Оболенский, поручик
Муравьев-Апостол, Матвей, полковник
Братья Борисовы, подпоручики
Горбачевский, подпоручик
Спиридов, майор
Кн. Борятинский, штаб-ротмистр
Кюхельбекер, коллежский асессор
Якубович, капитан
Поджмо, подполковник
Муравьев, Артамон, полковник
Видковский, прапорщик
Бечаснов, прапорщик
Давыдов, полковник
Юшневский, 4-го класса
Бестужев, Александр, штабс-капитан
Андреевич, подпоручик
Муравьев, Никита, капитан
Пущин, коллежский асессор
Кн. Волконский, генерал-майор
Якушкнн, капитан
Пестов, подпоручик
Арбузов, лейтенант
Завалишин, лейтенант
Повалло-Швейиовский, полковник
Панов, поручик
Сутгоф, поручик
Кн. Щепин-Ростовский, штабс-капитан
Дивов, мичман
По делу декабристов
1825 года.
К смертной казни отсечением головы
Смертная
казнь
заменена
другими
наказаниями
Тургенев Н. И., литератор
Пестель, полковник
Рылеев, поэт, подпоручик
Муравьев-Апостол, Сергей, подполковник
Бестужев-Рюмин, подпоручик
Каховский, отставн. поручик
Бар. Соловьев, штабс-капитан
Сухинов Ив. Ив., поручик
Мазалевский, прапорщик К смертной казни через четвертование Повешены 13 июля 1826 г.
Смертная казнь заменена другими наказа¬ниями
Повесился
Сухинов Ив, Ив.
Бочаров
Голиков
Бондарев
Птицын
Непомнящий
Заговор, поднять восстание
в Сибири
Расстре¬ляны в Сибири
Высоцкий, Петр, подпоручик
Мальченский, Франц
Немоевский, Вицентий, обыватель
Пршибыльский, Фома, рядовой
Г роман, Клементий, унтер-офицео
Бышинский, Ив., унтер-офицер
Банчакевич, Люд., подпрапорщик
Чарковский, Леон, подпрапорщик
Рачинский, Леон, подпрапорщик
Пончевский, Клеман, подпрапорщик
Зелинский, Ив., унтер-офицер
Козьмян, Адам, унтер-офицер
Энглерт, Владислав, унтер-офицер
Китлинский, Феликс, унтер-офицер
Лещинский, Войцех, унтер-офицер
Мацейовский, Казимир, yнтep-офицер
Вержбицкий, Ремигий, унтер-офицер
Смолинский, Станислав, унтер-офицер
Поплавский, Викентий, унтер-офицер
Боярский, Антон, унтер-офицер
Троннский, Фаддей, фельдфебель
Сташеаский, Вацлав, унтер-офицер
Махнацкий, Камилл, унтер-офицер
Верпезобре, Эдуизд, унтер-офнцер
Ольшевский, Ив., унтер-офицер
Фальковский, Ант., унтер-офицер
Мацейовекий, Евстафнй, унтер-офицер
Обухович, Франц, унтер-офииер
Гарчинский, Осип, унтер-офицер
Минишввскнй, Карл, фельдфебель
Ныно, Аппол., подпоручик
Малинкевич, Фома, унтер-офицер
Пяохецкий, унтер-офицер
Непомуцен-Млодецкий, Иван, унтер-офицер
Добжелевский, Мартын
Фальковский, Ив., фельдфебель
Пеховский, Осип, унтер-офицер
Бризенмейстер, Августин, унтер-офицер
Полянский, Игнатий, унтер-офицер
Сверкоцкнй, Фома, фельдфебель
Клосс, Карл, фельдфебель
Заласник, Ант., унтер-офицер
Обремский, Каэ., унтер-офицер
Радлицкий, Апрр., унтер-офицер
Карчевский, Фед., ун’вр-офнцер
Зджарский, Войцвх, фельдфебель
Хельмонский, Франц, подпрапорщик
Скочевский, Юлиан, подпрапорщик
Вашкевич, Осип, фельдфебель
Япушинский, Ант., унтер-офицер
Раевский, Мартын, унтер-офицер
Скальский, Ант., фельдфебель
Фитинский, Симон, унтер-офицер
Бернацкий, Ксаверий, унтер-офицер
Кулаковский, Зенон, фельдфебель
Павловский, Ив., унтер-офицер
Войцеховский, Осип, унтер-офицер
Шаблицкий, Сильвестр, унтер-офицер
Ковальский, Осип, унтер-офицер
Карпинский, Викентий, фельдфебель
Колачинский, Гаспор, унтер-офицер
Трушковскнй, Станисл., унтер-офицер
Виславский, Маркел, фельдфебель
Скридский, Людовик, фельдфебель
Гулевич, Федор, фельдфебель
Зомбковский, Валент., фельдфебель
Елинский, Федор, унтер-офицер
Литостанский, Максимилиан, унтер-офицер
Дембицкий, Иоромин фельдфебель
Лисецкий Франц, фельдфебель
Добржинский, Леон, унтер-офицер
Манускни, Мйркал, унтер-офицер
Павловский, Феликс, подпрапорщик
Пихельский, Ив., подпрапорщик
Словяновский, Микаило, подпрапорщик
Боровский, Ант., фельдфебель
Пепловский, Павел, унтер-офицер
Массальский, Осип, фельдфебель
Мильцер, Франц, фельдфебель
Лясота, Адам, унтер-офицер
Гротовскин, Андрей, унтер-офицер
Баерский, Осип, унтер-офицер
Зветковский, Людоа., унтер-офицер
Мейснер, Фердин., унтер-офицер
Лисецкий, Франц, унтер-офицер
Саский, Доминик, унтер-офицер
Морачевский, Таврило, унтер-офицер
Консинонский, Матвеи, унтер-офицер
Кетлинский, Леопольд, унтер-офицер
Лубенский, Феликс, унтер-офицер
Новосельский, Андрей, унтер-офицер
Ковецкий, Констант., унтер-офицер
Пательский, Осип, фельдфебель
Мазурчевич, Станислав, унтер-офицер
Бачевский, Антон, унтер-офицер
Шимановский, Феликс, унтер-офицер
Липинский Леон, унтер-офицер
Рыдецкий, Станислав, унтер-офицер
Козловский, Венед., унтер-офицер
Янушевский, Ив., унтер-офицер
Вержбицкий, Антон, унтер-офицер
Мыстыковский, Михаил, фельдфебель
Чайковский, Станислав, фельдфебель
Бржезинский, Ив., фельдфебель
Шамота, Франц, унтер-офицер
Мшанецкий, Степан, унтер-офицер
Любовицкий, Осип, унтер-офицер
Глашинский, Франц, унтер-офицер
Пенчиковский, Ив., унтер-офицер
Яворский, Кастан. унтер-офицер
Остророг, Мих., унтер-офицер
Модзелевский, Викентий, подпрапорщик
Берльер, Едуард, унтер-офицер
Пьяновский, Андрей, унтер-офицер
Скомпский, Франц, у нтер-офи цер
Паенцкий, Иороним, унтер-офицер
Коперский, Лукьян, фельдфебель
Козловский Осип, фельдфебель
Хрусцинский, Вильгельм, унтер-офицер
Гуский, Ксаворий, унтер-офицер
Барженцкий, Эразм,
унтер-офицер
Парис, Антип, унтер-офицер
Радзийовский, Виктор, унтер-офицер
Ражицкий, Людовик, унтер-офицер
Гауч, Внкентий, унтер-офицер
Добровольский, Иосиф, подпоручик
Зелинский, Осип, рядовой
Трашсковский, Конст., фельдфебель
Кобылинский, Карл, унтер-офицер
Тыльский, Виктор, унтер-офицер
Попинский, Станислав, отст. подпоручик
Циховский, Северин, отст. подпрапорщик
Пашкевич, Карл, отст. унтер-офицер
Набеляк, Людовик, редактор газет
Гощинский, Северин, редактор газет
Рупневский, Рох, Студент Варшавского университета
Орнишевский, Людовик, студент
Насиоровский, Валент., студент
Тризцинский, Эд., студент
Янковский, Люд., студент
Свентославский, Александр, студент
Красновский, Валент., студент
Реттель, Леонард, бывш. ученик Варшавского лицея
Заливский, Осип, подпоручик
Чарнецкий, Ант., подпоручик
Грабовский, Яков, фельдфебель
Росляковский, Ант., капитан
Слубицкий, Викентий, поручи к
Свенцицкий, Осип, поручик
Сицинский, Маркел, подпоручик
Косицкий, Алексей, подпоручик
Пршерадский, Адам, подпоручик
Пршерадский, Тит, подпоручик
Кршиштонорскнй, Осип, подпоручик
Заиончковскнй, Юлиан, подпоручик
Лоссовсмий, Матвей, подпоручик
Гавронский, Андрей, капитан
Госфорт, Рудольф, подпоручик
Карспнцкий, Карл, подпоручик
Долингер, Станислав, подпоручик
Шиндлер, Антон, унтер-офицер
Урбанский, Петр, поручик
Человский, Леон, подпоручик
Лоский, Александр, подпоручик
Балинский, Людовик, подпрапорщик
Михайловский, Людовик, подпоручик
Боркевнч, Люд., подпоручик
Яблковский, Люд., подпоручик
Лазовский, Ив. подпоручик
Стрненский, Александр, подпоручик
Вендроговский, Адам, унтер-офицер
Волошинский, Игнатий, подпоручик
Бетковский, Леон, подпоручик
Герник, Игнатий, фельдфебель
Лобановский, Ив., поручик
Орловский, Александр, подпоручик
Граф Маврикий-Гауке, подпоручик
Ольшевский, Антип, унтер-офицер
Гаевский, Альберт, унтер-офицер
Новосельский, Феликс, подпоручик
Иокиш, Осип, подпрапорщик
Гартпель, Викентий, подпрапорщик
Пухальский, Алексей, подпрапорщик
Белявский, Осип, подпрапорщик
Василевский, Осип, унтер-офицер
Жарский, Ант., подпрапорщик
Борковский, Карл, унтер-офицер
Глембоцкий, Осип, унтер-офицер
Липский, Антип, унтер-офицер
Пентко, Игнатий, унтер-офицер
Допивский, Александр, подпрапорщик
Раковский, Люд., унтер-офицер
Штиковсккй, Ант., унтер-офицер
Дорнфельд, Северин, унтер-офицер
Косе, Леон, унтер-офицер
Бржезинский, Андрей, подпрапорщик
Фрезе, Станисл., подпрапорщик
Венчленский, Ксаверий, подпрапорщик
Сколимовский, Ант., унтер-офицер
Дорантович, Фаддей, подпрапорщик
Прешель, Христофор, подпрапорщик
Гриффель, Юлиан, подпрапорщик
Граф Платер, Эдуард, подпрапорщик
Звержховский, Леопольд, подпрапорщик
Заржецкий, Векентий, унтер-офицер
Яшовский, Александр, унтер-офицер
Прошковский, Матвей, подпрапорщик
Бартковский, Ив., студент
Гевартовский, Леопольд, студент
Фалинекий, Станисл., студент
Пивоварский Ад., студент
Шиманский, Напол., студент
Кобылинский, Викентий, студент
Лидке, Александр, студент
Бацевич, Ан., студент
Сухорский, Поликарп, студент
Миончинский, Александр, студент
Швейцер, Мих.
Мейзнер, Осип
Виткояский, Кастан, студент
Модлинский, Игнатий, студент
Яроновский, Конст., бынш. ученик 6-го кп. Варшавского уч.
Домбский, Юлиан, студент
Горженский, Леон, студент
Пашкович, Каэим., подполковник
Островский, Иосэфат Болеслав, студент
Бронниковский, Ксаверий, патрон при гражд. трибунале
Мохнацкий, Маврикий, магистр прав
Граф Малоховский, Густав, бывш. посол
Граф Туровский, Ад., помещик
Гржимала, Франц, редактор газет
Бабский, Напол., писец при редакции газеты
Дембинский, Мих., увол. помощ. секр. правит, комис. Финансов
Корманскнй, Влад. Казим., отст. подпоручик
Штольцман, Карл, поручик
Радзеновский, Александр, отст. унтер-офицер
Трнщинский, Франц, бывш. посол Орл. повета
Циховский, Адольф, отст. подпоручик
Мневский, Александр, помещик
Пршиборовский, Конст., житель Калишс. воев.
Понинский, Нап., житель Краковского воев.
Кн. Четвертннский, Янут, подпоручик
Коржениовский, Онуфрий, унтер-офицер
Нашокоц, Викантий, поручик
Антониии, Яков, майор
Граф Солтыков, Роман, бывш. посол повета
Зверковский, Валентин, член комитета кредитного общества
Граф Островский, Владислав, бывш. посол повета
Граф Островский, Антип, бывш. сенатор
Граф Ледуховский, Ив., бывш. посол повета
Воловский, Франц, бывш. депутат Варшавского округа
Лущевскин, Ад., бывш. посол повета
Лелевель, Иох, бывщ. посол повета
Кн. Чарторыжский, Адам, быяш. сенатор, воевода
Моравский, Феофил, бывш. посол
Баржиковскнй, Станис, бывш. посол
Скршинецкий, Ив., полковник
Немойовский, Бонввентура, помещик
Моравский, Федор, помещик
Бернацкий, Алонзий, бывш. посол
Свирский, Иосиф, бывш. посол
Шанецкий, Ив. Ольрих, бывш. депутат За участие
в польском
восстании 1830 года
Лица, указанные в данном списке под N 46—307, были заочно осуждены за участие в польском восстании к смертной казни. Мани¬фестом 4 сентября 1834 г. все они «обращены в изгнание навсегда». В случае возвращения должны были подлежать смертной казни.
За участие в польском восстании 1830 года
За участие в польском восстании 1830 года
За участие в польском восстании 1630 года
За участив в польском восстании 1830 года
За участие в польском восстании 1830 года
За участие в польском восстании 1830 года
За участие в польском восстании 630 года
За участие в польском
восстании 1830 года
Не были разысканы
Не были разысканы
Не были разысканы
Не были разысканы
Не были разысканы
Не были
разысканы
Не были разысканы
Не были разысканы
Петрашевский, Михаил
Спешнев, Николай
Момбели, поручик
Григорьев, поручик
Львов, капитан
Филиппов, студент
Достоевский, Ф. М., писатель
Ахшарумов, панд.
Дуров, отст. коллежский асессор
Ханыков, студент
Дебу братья, чиновники
Толль, учитель
Ястржембский, пом. инсп.
Плещеев, поэт
Кашкин, чиновник
Головинский, чиновник
Пальм, поручик
Тимковский, чиновник
Европеус, отст. коллежский секретарь
Шапошников, мещанин
По делу петрашевцев 1849 г.
приговорены к расстрелу
Смертная казнь заменена другими наказа¬ниями
Петров, Антип, крестьянин
В 1861 г. к расстрелу (крестьян.волнен.) Расстрелян
Ариголд, офицер
Сливицкий, офицер
Ростовский, юнкер
Красовский, подполковник
Яковлев, студент
Волков, 20 лет
Васильев, 18 лет
В 1862 г. приговорены к расстрелу за хранение и
распространение между солдат брошюр
возмутительного содержания Расстреляны
Смертная казнь заменена каторгой
Ушаков, офицер
В 1863 г.
за пропаганду
между
фабричными рабочими
Заменена каторгой
Иваницкий, штабс-капитан
Мрочек, поручик
Станкевич, подпоручик
Кеневич, дворянин
Орлов, Ив., студент
Новицкий, дворянин
Госцевич, дворянин
Алехнович, дворянин
Маевский, мещанин
Черняк, офицер В 1864 г.
приговорены к расстрелу по делу о «казанском заговоре»
Расстреляны
Заменена каторгой
Расстрелян
Каракозов, Дмитрий, бывш. студент, 25 лет В 1866 г. за покушение на убийство Императора Александра II Повешен
Ишутин, пот. поч. гр., 26 л. По тому же делу Заменена каторгой
Ковальский, Иван В 1878 г. за вооруженное сопротивление жандармам
Расстре¬лян
Дубровин, офицер
Бранднер
Антонов
Осинский, Валер
Лешерн, Софья В 1879 г.
В 1879 г.
Приговорены к смертной казни через расстрел
Повешены
Заменена каторгой
Горский
Бильчанский
Федоров, (Гобст)
Чубаров
Лизогуб
Давиденко
Виттенберг
Логовенко, матрос
В 1879 г. 5авг. приговорены воен. окружным судом в Одессе к смертной казни через повешение
10 авг. все повешены
Малинка
Дробязгин
Майданский
Соловьев
Мирский В 1879 г. приговорены в Одессе к смертной казни через повешение 7 дек. повешены
Заменена каторгой
Розовский
Лозинский
Попов, Михаил
Иванов, Игнат
Млодецкий
Сабуров (Оболешов)
Михайлов, Адриан
Квятковский
Ширяев
Пресняков, рабочий
Тихонов, рабочий
Окладский, рабочий
Желябов
Михайлов, Тимофей
Кибальчич
Рысаков
Перовская, Софья
Гельфман, Геся
Щедрин
Он же (Щедрин) В 1880 г. приговорены в Киеве к повешению
В 1880 г. в С.-Петербурге
В 1880 году С.-Петербурге, военно-окружным судом
В 1881 г. за убийство Императора Александра 11 приговорены к повешению
В 1881 г. в Киеве
В Иркутске за оскорб. действ. тюрем, инсп. 5 марта повешены
Смертная казнь заменена каторгой
22 февр. повешен
Смертная казнь заменена каторгой
Повешены 3 апр.1881 г.
Заменена каторгой
Заменена приковыванием к тачке
Легкий
За убийство тюрем.
надзирателя
Повешен
Соньковский
В 1881 г. за покушение на жизнь Черевина Заменена каторгой
Михайлов, Ал., дворянин 25 л.
Колодкевич, 31 год
Фроленко, сын фельд. 33 л.
Исаев, 24 лет
Емельянов, 20 лет
Клеточников
Тетерка, столяр
Суханов, отст. лейтенант
Лебедева, Татьяне, 29 лет
Якимова, дочь свящ., 26 лет
Нагорный
Евсеев
Поливанов
Желваков, студент
Халтурин, рабочий
Кутитонская, Мария
Богданович
Буцевич
Грачевский
Теллалов
Златопольский
Народовольцы. В 1882 г.
приговорены в С.-Петербурге
к повешению
Неустроев, учитель гимназии В 1883 г. за пощечину генерал-губернатору Расстре¬лян
Мышкин, Ип. Ник.
Минаков
Рогачев, офицер
Бар. Штромберг, офицер
Ашенбренер, офицер
Полигонов, офицер
Тихонович, офицер
Юначев, офицер
Фигнер, Вере Нин.
Волькенштейн, Людм.
Лисянский
Манучаров
Бордовский, мировой судья
Люри, офицер
Куницкий, бывш. студент
Шмаус, рабочий
Петрусинский, рабочий
Оссовский, рабочий
Ковалевский, рабочий
Лопатин
Салово
Иванов, Сергей
Стародворский
Канашевич
Сухомлинов
Якубович, П. Ф.
Генералов, В., студент
Осипов, В., студент
Ульянов, А., студент
Андрюшкин, П.
Шевырев
Оржик В 1884 г. за оскорбление надзирателя в Шлиссербургской крепости
В 1684 г.
в С.-Петербурге
к повешению
В 1885 г. в Харьк.
В 1885 г.
в Ростове-на-Дону
1885 г. в Варшаве к повешению
В 1886 г. в Варшаве
В 1887 г.
в С.-Петербурге
к повешению
Расстреляны
Повешены
Заменена заключе-нием в Шлиссельбургскую креп.
Повешен
Заменена
каторгой
Повешен
Заменена
каторгой
Повешен
Заменена каторгой
Все повешены
Заменена каторгой
Зотов
Коган-Бернштейи
Гаусман
Гинцбург, Софья
Балмашев, С.
Лекерт
Качур
Гершуня
Мельников В 1669 г.
за вооруженное сопротивление властям
В 1890 г.
Убийство
министра
Покушение
на убийство
Покушение
на убийство
Участие в боевых
организациях
Повешены
Заменена
каторгой
Повешены
Заменена
каторгой
Заменена каторгой
Повешен
10 мая
Заменена
каторгой
Оправдан
при вторичном
разборе дела
Повешен
Оправдан
при
вторичном
разборе
дела
1905 год
Пиляшек, крестьянин
Каляев, Иван
Дейч
Маньковский
Окржея
Зелинский
Евлагин
Крыжановский
Рогачев, рядовой
Пархоменко, рядовой
Ермаков, рядовой
Бурименко, рядовой
Харчук, рядовой В Варшаве
В апреле убийство
В. Кн. Сергея
Александровича
За покушение
на убийство пристава
6 июня в Двинске
за покушение на жизнь полицмейстера
11 июня в Варшаве
(бомба в участок)
За покушение на убийство околоточного
надзирателя
За убийство тюремного надзир.
и покушение на убийство начальника
тюрьмы
За покушение на убийство начальника дисциплин, бат. полковника Давыдова в г. Херсоне Заменена каторгой
Повешен 10 мая
Заменена каторгой
Оправдан при вторичном разборе дела
Повешен
Оправдан при вторичном разборе дела
Расстре¬ляны четве-ро 24 авг.
Мочедлобер, рядовой
Сидорчук
Васильев, рабочий
Комаровский
Гершкович
Гурджидзе
Куликовский
Тевзадзе, рабочий, 57 лет
Николаишвили
Друя, мещанин
Персиц
Прокопе За покушение на убийство командира полка 20 июля
За убийство житомирского пристава Куярова 19 июля
За убийство околоточного надзирателя
За нанесение
раны городовому
За покушение на убийство пристава Стаховича и дворника 18 июля
За убийство околоточного надзирателя
За убийство московского градонач. гр. Шувалова
За убийство Тифлисского кондитера Алихванова
За покушение на убийство городового
3а покушение на убийство
Повешен 6 окт.
Заменена каторгой
Повешен 20 авг.
Заменена каторгой
Казнен 20 авг.
Заменена каторгой
Заменена каторгой
Заменена каторгой
Заменена каторгой
Петров, матрос
Афименко, матрас
Черный, матрос
Дорофеев
Шпаковский
Ткачев
Анненков
Субботин
Лазарев
Тарашев
Колесников
Каспржак, 65 лет
Хмельницкий
Никифоров
Дайнего, матрос
Кушуба, матрос
Лаго, 20 лет
Зьяньянц
Маирамов
Саханьянц,
Артюнов
Агасеньянц, малолетн.
Краузе Беспорядки
на «Пруте»
в Севастополе
Беспорядки
в порте
Александра III.
Приговорены
12 авг.
в Либаве
Убийство двух
офицеров,
двух
городовых
в Варшаве
За покушение
на убийство
солдата
в Варшаве
Убийство нач.
охран, отд.
в Ниж, Новг.
В Севастополе
За покушение
на убийство
нежинск. пристава
Крещаповского,
17 сент.
За убийство
бывш.
бакинского
губерн.
кн. Накашидэе
За покушение
на убийство
городового Расстреляны 24 авг.
Заменена
каторжными
работами
Повешен
26 авг.
Повешен
28 авг.
Повешен
12 авг.
Расстре¬ляны
3 сент.
Заменена
каторгой
Заменена
каторгой
Дело направлено
на доследование
Повешен
Алешкер
Орыма
Салам Оглы
Джорджии
Лупандин, рабочий
За покушение
на убийство
сыщика
За убийство
казака
За убийство
стражника, воор.
сопротивл.
25 сент.
В Баку 22 сент.
за убийство
околоточного
надзир.
Вооруж.
нападение.
К повешению
Заменена каторгой
Казнен
30 сент.
в Варшаве
1906 год
Розенцвейг
Гольшаин
Рифкинд
Швер
Пфефер
Марковский
Озоль, владелец книжной лавки
Заславский, 16 лет
Штеймберг, мещанин, 20 лет
Задзе, мещанин, 21 года
Струнин, кочегар (Петрунин) В Варшаве, за
принадлежность
к боевой организации
анархистов
коммунистов
За убийство
начал.
железнодор.
станции
в Люблине
По приг.
воен. суда
в Вендене,
Лифл. губ.
Попытка
освободить
арестованного
Приговорен 28янв.
к повеш. в Риге
Покушение
на убийство
коменданта
Кушкинской
креп. Прасолова Расстреляны
3 янв.
Расстрелян
Расстрелян
Заменена бесср.
каторгой
Повешены
28 февр.
Заменена
каторгой
Пулихов, Ив.
Измаилович, Анна
Оксенкрук, 20 лет
Янунович
Баташев, рабочий
Цветков, канонир
Бушуев
Борзин, Ян
Джорбжиашвили
Окунцов, дир. реал. уч.
Шинкман, доктор
Мирский, ссыльный
Гданьская
Бакманов
Орына
Барышевич
Покушение на убийство
минск. губ. Кур лова и полиц. Нарова к повеш. 16 февр.
Покушение
на убийство
околоточного
надз.
в Вильно
Нанесение
раны
жандарму
в Туле
Главн. воен. суд 13 февр.
Покушение на убийство уф. в.-губ.
Келеповского (февр.)
Убийство
казака
в Риге
Убийство
генерала
Грязнова
в Тифлисе
Изд. к Рев о л юц.
газеты», по 99
100, 103, п. 3
ст. Угол. улож.
Убийство
ген .-ад.
Сахарова
в Саратове
По куш.
на убийство
в.-губ.
в Саратове
Вооруж.
напад.
на патруль
в Варшаве
к повешению
Повешен 25 февр.
Заменена каторгой
Заменена каторгой
Заменена каторгой
Бежал
Заменена каторгой
Казнен
Казнен
1 марта
Заменена каторгой
Заменена каторгой
Заменена каторгой
Петров, Сергей
Петров, Николай
Кошин, Иван
Быстров, Василий
Серников, Николай
Гребешков, Михаил
Казанцев, Степан
Кодырс, Кодиор
Калашников, Ден.
Гуревич, Леонид
Васильев, Ив.
Мочалин, Пав.
Федоров, Вас.
Тиц, студент
Григорович, техник
Цупомви (Цукерман >.) пом. нач. ст.
Столяров, рабочий
Ввнштейн, жел.-д. служ.
Кузнецов, директор музея в Чите
Кларк, жея.-дор. служ.
Кривоносенко, мещанин
Фабричный, рядовой
Шмидт, лейтенант
Частник, кандукт.
Антоненко, командор
Гладков, машинист
Чекальские, братья
Зерницкий
По делу
бобруйского
дисципл.
батальона
приговорены
к смертной
казни
в марте 1906 г.
Заочно
приговорен за агитацию в Прибалт, крае
Забастовки
За убийство
командира батальона в Вятке (приг. в февр.)
Вооруж. восстан. 18 февр.
За покушение 21 дек. 1905 г. на убийство звмек. страж. Варш. губ. За убийство 23 дек. 1905 г. зем. стр. в Заверце
Казнены 2 марта 3 ч. дня в Чите
Заменена каторгой
Расстре¬ляны
Казнен
24 февр.
Бауман, Ян, крестьянин
Темянс, присяжный поверен.
Пяц, тов. гор. головы
Слиндер, несоверш.
Замошников
Хмелев
Костылев
Андреевский
Рыбин
Бергман
Роэов
Дмитриев, Иосиф
Афанасьев
Мейлун
Греков
Сосновский
Богоявленский
Коротков, крестьянин
Жуков, рядов, дис. бет.
Финовский
Боришевский
Михельсон
Конвржевсний
Спек
За убийство городового в Риге
Заочно к повешению в Ревеле То же
За покуш. на убийство жандарма в Вильне По 51 ст. и 1 ч. 100 ст. Угол, у лож. (почтов. заба¬стовка)
По 51 ст.
и 3 ч. 102 ст. Угол, у лож. (участие в почтов. союзе) в Чите
В Екатвриносла ве за участие в сообщ. с целью
ниспровержения существ, строя Покуш. на убийство гекер.
За нападение на патруль в Люблине Стрельба в чинов, полиц., напад. на ювелирн. магм.
За покушение на убийство
полиц.
Не разыс¬каны
Заменена каторгой
Заменена каторгой
Заменена каторгой
Казнен
Повешен
Казнен
Бисенок
Верденников
Земгал
Йогансон, нееоеерш.
Хойнатский, Ив.
Гузинский, Владислав
Случче
Пумпурь, учитель
Кронберг, вол. пис.
Клопи, сыровар
Чиче
Данберг, седельник
Зарницкий
Кабельяни
Спиридонова
Чекальский
Коровин, фельдфебель
Квашнин, фельдфебель
Рябый, унтер-офицер
Гланто, несоверш.
Гольдберг, крестьянин
Короткий
Гордеев, рабочий
Гольсобепь
Медведников, инж. тех.
Малютинский, машинист
Пашинский, нач. станции Стрельба
в драгуна
в Митаве
За убийство надз.
в Томске
.За нападение I на городового
в Риге
Разгром
тминного
I у прав л. и оскорбление порт р. Государя
В Прибалт, крае
В Прибалт, крае
Убийство пристава Убийстно Луженовсксэго
Дело «саперов» в Киеве к расстрелу апрель, 14 За убийство кассира Покушение на убийство двух городовых
За убийство
полиц. Казнен
Повешены в Варшаве
Расстрелян 6 февр.
Повешены 30 янв.
Расстреляны
Расстрелян
Заменена каторгой
Расстрелян 1 февр. 1906 г.
Повешены 12 февр.
Заменена каторгой
Приложение 2
Приложение 3
Динамика политических репрессий: 1921-1953
Годы Привлечено Осуждено Из них к ВМН
1921 200270 89530 12200
1922 119330 50540 2410
1923 104280 41850 880
1924 92850 40740 2830
1925 72660 39250 2660
1926 62820 43940 1250
1927 76980 54840 2690
1928 111880 95620 1490
1929 219860 147210 3020
1930 378540 285820 20980
1931 479070 272960 11290
1932 499250 263210 5120
1933 634430 422140 5790
1934 336000 224410 3500
1935 293680 267080 1230
1936 324190 274670 1120
1937 940850 860160 392380
1938 641760 625680 372210
1939 47420 66630 2600
1940 158880 101980 23720
1941 214020 130000 28800
1942 405540 226000 55790
1943 420750 165000 20500
1944 279020 150000 19700
1945 221090 126000 10600
1946 117030 105580 2270
1947 93740 67590 900
1948 81820 68380 –
1949 80280 72520 –
1950 65750 59350 470
1951 54810 54160 1800
1952 21690 28650 1610
1953 16490 12080 300
Итого 7867030 5533570 1012110
Комментарий к таблице:
1. Все цифры даются с округлением до полных десятков.
2. Сведения за 1918-1920 гг. не даются, поскольку отчетная статистика за этот период сохранилась лишь фрагментарно и отчасти фальсифицирована. Оценки масштабов репрессий эпохи Гражданской войны и «Красного террора» колеблются от 60 до 500 тысяч человек (первая цифра – официальная информация ВЧК, вторая – реконструкция по косвенным данным; наиболее вероятна средняя цифра – 250 – 300 тысяч чел.). Здесь же надо заметить, что сведения за 1921 и 1922 годы также неполны: некоторые местные органы ВЧК–ГПУ не присылали отчеты в Москву или сообщали фрагментарные сведения. Лишь часть этой информации (например, о судьбе участников Кронштадского восстания 1921 г.) удалось реконструировать по иным источникам).
3. Сведения в графах «Осуждены» и ВМН» за 1921–1934 гг. предположительны. Дело в том, что в статистических материалах органов безопасности зафиксированы данные лишь на осужденных органами ВЧК–ОГПУ. Между тем, многие следственные дела, которые вели органы госбезопасности, передавались затем в судебные инстанции (революционные и военные трибуналы, народные суды разных уровней, Военную коллегию Верховного суда и т.д.). Однако, сводной судебной статистики за эти годы не существует. Для того, чтобы оценить масштабы судебной практики по политическим делам, нам пришлось экстраполировать процентные данные судебной статистики 1935-1936 гг. на предшествующий период (с учетом некоторых фрагментов судебной статистики за 1920-е годы), а затем суммировать результат с цифрами осужденных внесудебными органами.
4. В данных 1940 г. учтены сведения о расстреле польских граждан по так называемому “Катынскому делу” – около 22 тысяч человек, хотя в стандартной отчетности госбезопасности они учтены не были.
5. В данных 1941 и 1942 гг. учтены сведения о расстреле заключенных при эвакуации тюрем из прифронтовых областей (около 15 тысяч человек), также не вошедшие в стандартную отчетность. Однако, поскольку нам неизвестно распределение этих расстрелов по периодам, мы произвольно разделили этот контингент, включив в данные 1941 г. 5 тысяч чел., а в данные 1942 г. – 10 тысяч.
6. Аналогичная ситуация возникла с людьми, арестованными и осужденными органами контрразведки “СМЕРШ” («Смерть шпионам»), которая подчинялась военному министерству. Поскольку пока обнаружены только обобщенные (но неполные) данные за период с начала войны до мая 1945 года (привлечено 627636, осуждено 272410, расстреляно 66538), то нам пришлось пропорционально распределить эти цифры по годам соответствующего периода.
7. Отсутствие данных о ВМН в 1948–1949 гг. объяснется тем, что с 26 мая 1947 по 12 января 1950 г. смертная казнь в СССР была законодательно отменена.
8. Внимательный читатель заметит, что в 1952 г. число осужденных больше, чем число вновь привлеченных/арестованных. Это объясняется тем, что в этом году массированно осуждали людей, следствие по делам которых затянулось с первых послевоенных лет (среди них много иностранных военнопленных и интернированных).
